Читать онлайн Татьяна Буденкова - Сталинка

Иллюстратор Н. А. Стриженова

Редактор Ольга Рыбина

Корректор Александра Приданникова

© Татьяна Петровна Буденкова, 2024

© Н. А. Стриженова, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0062-9241-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Красноярская осень 1941 года запомнилась жителям не золотом листвы, а серыми стёгаными фуфайками на женских плечах. Мужчины ушли на фронт. Опустели улицы, притихли скверы. Город замер, будто исполинский медведь, готовясь подняться во всю свою мощь. По первому снегу, к середине октября, из прифронтовых западных районов страны стали прибывать составы с укреплёнными на платформах станками и другим оборудованием эвакуированных заводов. Их сопровождали специалисты, имеющие бронь, а с ними их семьи. Холодной и промозглой сибирской осенью вопрос с жильём стоял, что называется, ребром. И без того плотно заселённые коммунальные квартиры уплотнили. Потеснились как смогли. Те, кто не устроился на квартиру, выкопали себе землянки. И на берегу Енисея вырос Копай-городок.

Постепенно землянки стали обрастать верхними надстройками, хлипкими и холодными. Кто-то рассчитывал сразу после войны вернуться в родные места, кто-то надеялся получить жильё тут. В это тяжёлое время люди строили планы на будущее, потому что никто не сомневался: «…враг будет разбит, победа будет за нами». Однако просуществовал этот Копай-городок более десятка лет.

Какие дома, какое жильё?! В первую очередь строили заводы. Фронту нужны были пушки и снаряды ещё вчера. Прибывающие составы разгружали прямо с колёс. Под открытым небом начинался монтаж оборудования на площадках, которым со временем предстояло стать мощными заводами. Стены и крышу возводили потом, вокруг уже работающих станков.

Росли и расширялись действующие заводы. Так, завод «Красмаш», ориентированный на выпуск драг, паровых котлов и экскаваторов для золотых приисков, уже в ноябре отправил на фронт первый эшелон пушек. К этому времени в него таким же походным порядком влились эвакуированные из западных районов Коломенский завод имени К. Е. Ворошилова, частично ленинградские заводы «Арсенал» и «Большевик», калужские и сталинградские заводы. Завод «Красмаш» коренные красноярцы ещё более тридцати лет после окончания войны называли Ворошиловским…

Однако оказалось, что холод, скудное питание и тяжёлый труд – это ещё не самое страшное. Страшнее казённые конверты похоронок, которые почта приносила с фронта.

Война в каждую семью пришла как личное горе. И это личное горе каждого в отдельности объединило всех общей целью – победить ненавистного врага.

Строящимся заводам нужно было электричество, тепло. А морозы в Сибири такие, что не выдерживает металл. Ещё в 1935 году «Главвостокэнерго» принял решение о проектировании строительства Красноярской ТЭЦ-1. В июне 1936 года начались подготовительные строительные работы. Свои коррективы внесла война. В 1941 году в Красноярск прибыло оборудование с эвакуированных заводов Брянска, Запорожья, Люберец. И бригаде Ленинградского отделения треста «Теплоэлектропроект» пришлось дорабатывать проект Красноярской ТЭЦ-1 с учётом новых условий. Зимой 1941—1942 годов дефицит электроэнергии настолько возрос в городе, что приходилось отключать хлебозаводы, мельницы, водоснабжение и даже оборонные предприятия.

Строительство Красноярской ТЭЦ-1 осуществлялось практически без механизмов. Монтаж оборудования вёлся, когда над цехами и крыши-то ещё не было, лебёдками, вручную. Работали на износ, не жалея ни сил, ни времени. И 16 мая 1943 года состоялся пуск в эксплуатацию первого турбогенератора Красноярской ТЭЦ-1.

Это потом, когда ненавистный враг будет разбит, люди, которые оказались крепче металла, получат заслуженные награды. 296 работников электростанции были награждены медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». Но нет на стенах проходной завода золотом высеченных их имён. И живут их потомки в одном из заслуживающих самого глубокого уважения районе города Красноярска – Энергетики. Ни старый, ни новый – район с двухэтажками сразу послевоенной постройки и новыми панельками в девять, а то и больше этажей!

А баня на улице 26 Бакинских Комиссаров! Первая необходимость в те суровые годы, построенная сразу, как заработала ТЭЦ-1. Кто жил в землянках и насыпных бараках, знают её истинную цену. Два отделения: мужское и женское. В каждом отделении парная, лавки, тазики и берёзовые веники. Ходили туда по субботам целыми семьями.

Ещё не износились солдатские шинели, ещё не все раны зарубцевались на теле бойцов, ещё не отплакали матери и вдовы. Ещё шумел ветер в хлипких постройках Копай-городка. Но уже поднимались жилые дома для людей. В 1947—1949 годах выросла целая улица двухэтажных каменных близнецов. Они и теперь верой и правдой служат своим жильцам, а улица с достоинством носит прежнее название – Песочная.

Копай-городок, уплотнённые коммуналки и общежития расселялись не быстро и не сразу. Построенный в последний предвоенный, 1940 год кирпичный пятиэтажный дом возвышался среди новеньких двухэтажек и деревянных домиков казачьего поселения Ладейки на берегу Енисея, как огромный исполин. С округлой аркой, разделяющей дом на две половины, с колоннами по центральному фасаду и печными трубами на крыше.

В военное время и до 1946 года верой и правдой дом служил общежитием для строителей и работников заводов. А сразу после войны прямо напротив этого дома началось строительство нового завода. Много лет после пуска этот завод выпускал вискозную нить. И в общежитии поселились строители и работники завода №522 «Химволокно». Завод и дом разделила широкая улица, которая позже станет проспектом имени газеты «Красноярский рабочий». А тогда улицу пересекали рельсы, по которым красноярцы добирались на работу на поезде, в простонародье называемом Матаней.

Но уже к 1952 году общежитием оставался только пятый этаж и освободившиеся четыре этажа начали заселять первые семьи горожан. К этому времени дом подключили к центральному отоплению, но печи на кухнях оставались ещё долгие годы. Теперь в доме было паровое отопление, вода горячая и холодная. Жизнь налаживалась. Широкие лестничные пролёты, на площадках только по две двери. Ну да, коммунальные квартиры, те самые сталинки с высокими потолками, просторными кухнями и коридорами. У каждой семьи отдельная комната. Чистые, заново отремонтированные комнаты пахли свежей побелкой и краской.

На третьем этаже добротная двухстворчатая дверь, крашенная блестящей коричневой краской, с аккуратно выведенным номером 31, жильцы в эту квартиру заселились весной 1952 года. Первыми въехали Сафоновы: Петро, его беременная жена Елена и его мама Анастасия Петровна. Потом переехали Соловьёвы: Анна и Иван. И только третья комната ещё какое-то время пустовала. Осенью Елена родила Анастасии Петровне внучку, мужу дочку – Танюшку. А весной следующего года появились жильцы и в третьей комнате – Давыдовы, Мария и Николай, у которых было двое взрослых детей: Михаил и невероятная красавица Зинаида – да третий совсем малыш, ровесник Танюшки – Юрка.

Поселились семьи и стали обживаться. За входной дверью с цифрой 31 большой прохладный коридор. В слабом свете электрической лампочки, свисающей с потолка на длинном витом шнуре, можно разглядеть двери в комнаты жильцов: Сафоновых, Соловьёвых и Давыдовых. Возле каждой двери ситцевые занавески прикрывают деревянные вешалки, где зимой и летом располагаются стежёные на вате пальто и плюшевые жакетки – модная в те годы вещь.

А кухня?! Большая, светлая. Каждая хозяйка имеет свой кухонный стол. Днём в кухонное окно видно, когда в расположившиеся на первом этаже магазины что-нибудь привозят. Завидное преимущество послевоенной поры. И Анастасия Петровна занимала соседям очередь в магазине кому за колбасой, кому за молоком… кому за чем.

Дни, такие разные и в чём-то одинаковые, иногда текли медленно, иногда пролетали быстро. Постепенно люди в квартире ближе узнавали друг друга, занимали друг у друга три рубля до получки, мыли по очереди коридор. Подрастали Юрка и Танюшка. В детский садик оба не ходили, сложно тогда было с детскими садами. Но, правду говоря, ни Юрку, ни Танюшку и не пытались устроить в детский сад. У каждой семьи была для этого своя причина.

Юрка и Танюшка вместе гуляли во доре, вместе играли в просторном коридоре: можно мячик катать, можно юлу закрутить, а можно на пластмассовой машинке груз в виде камешков или щепочек перевозить. А можно в прятки играть. Завернёшься в чьё-нибудь пальто под занавеской на вешалке – ну и что ж, что ноги видно, не сразу же и разглядишь в полумраке коридора.

Напротив дома небольшая деревянная будка – сторожка. Из кухонного окна видна как на ладони. Одного мужика с берданкой вполне хватало для охраны этих магазинов, а также аптеки, почты и сберкассы.

По вечерам над крышей пятиэтажного дома из труб вился голубой дымок, потому что на каждой кухне топилась обыкновенная белёная печка. Потрескивали дровишки, разносился запах жаренной с луком картошки.

Утро нового дня начиналось с невыразимого запаха хлеба, проникающего через открытую форточку. И жильцы понимали: через широкую арку, разделяющую дом на правое и левое крыло, к магазину подъехала хлебовозка. Выгружают лотки с ещё тёплыми буханками. А кроме этой арки, дом отличался от других свободным пространством между широкими лестничными маршами. Говорили, что вот-вот в каждом подъезде будет установлен лифт. Дом построили перед самой войной и дорогущую затею отложили на потом. Но жильцы утверждали, что пусть не в этом, так в следующем году лифт обязательно будет! Уж они-то точно знали.

Дело близилось к вечеру. На кухне Анастасия Петровна Сафонова, немолодая, но ещё статная темноволосая женщина, поглядывая на пару кастрюль и закипавший на печи чайник, чистила картошку. За соседним столом готовила ужин кудрявая черноволосая Мария Давыдова. Хлопнула входная дверь. С работы пришла Анна Соловьёва. Заглянула на кухню:

– Анастасия Петровна, мою кастрюльку поставьте. Супчику сварю.

– Кипит уже.

Вслед за Анной пришли с работы невестка Анастасии Петровны Елена и сын Петро.

– Мама, мы ужинать потом будем. В кино опаздываем.

Петро высокий, стройный, стрелки на брюках – порезаться можно! Чёрная фетровая шляпа, белый шёлковый шарф. Елена, даже на каблуках, только до плеча мужу.

На кухню выглянула невестка:

– «Карнавальную ночь» показывают в ДК КрасТЭЦ. Так мы пошли?

– Сходите. Ужин я приготовила. – Пётр у неё единственный сын. Овдовела рано, растила одна. – Фу ты!

– Что случилось, Анастасия Петровна? – Мария Давыдова никогда ничего не рассказывала о прошлом своей семьи, но куда деть на общей кухне настоящее? А настоящее – это крупный, кудрявый, как Мария, черноволосый и черноглазый муж Николай, который из-за больной ноги почти не ходит, а всё больше сидит у себя в комнате за круглым столом и читает толстые книги, и трое детей: красавица Зина – молодая копия матери, готовилась поступать в медицинский институт, Мишка, без сомнения, папина копия – коренастый, черноволосый, сосредоточенный на одних ему известных идеях мальчишка четырнадцати лет, и Юрка, ровесник внучки Анастасии Петровны, русый, голубоглазый хулиган.

– Обожглась! Ложка горячая. Суп на соль попробовать хотела!