Маска падшего - страница 19

– И ч-что?

– Ну, смотри: говорят, что глаза отражают то, что у человека в душе, ну, то есть его отношение к другим людям. Мне вот кажется, что глаза, наоборот, отражают отношение других людей вот к этому человеку. Ведь почему у бродяг всегда такие страдальческие глаза?..

– Интересно, – поживее отозвался Томас, даже приподняв немного глаза, а затем задал девушке вопрос так, словно экзаменовал её: – А если, д-допустим, взять д-добродушного человека, всегда улыбающегося и в-весёлого, но которого вдруг раз-зозлили очень с-сильно… Н-например, ты поссорилась с ним. И в-вот он смотрит на тебя глазами, п-полными злости и раз-здражения. Что тогда? Ведь он же не ощущал д-до этого, что мир к нему относится плохо?

– Хм… Но он же на меня так смотрит… На другого, наверно, по-другому бы смотрел…

– М-можно так объяснить, – кивнул Томас, предвосхитив ответ подруги. – Да, в момент ссоры, а также в м-минуты его тяжких раз-змышлений об этой ссоре она з-занимает все его мысли, то есть с-сама становится его м-миром, который, естественно, оказывает с-серьёзное негативное влияние на него, отчего и в г-глазах эта злость. Но, вообще же, мы не можем з-знать, что истинно, а что нет: всё с-соткано из т-теорий и суждений. Я по п-поводу глаз придерживаюсь другой т-теории, но истинность н-ни одной из них мы пока не можем д-доказать, увы. Н-нам, не видящим истины, остаётся лишь искать её впотьмах, п-перебирать все варианты и п-пытаться найти наиболее удобный.

– Ой, всё!… – хихикнула Хелена. – Ну ты зануда!

Томас вроде как живенько, с интересом посвящал её в свои мысли, но, невзирая на этот его увлечённый голос и сияющие знанием глаза, она понимала: ему дьявольски плохо.

Томаса гложет то, о чём он начал говорить ещё с Артуром. И даже если бы того разговора не было, студент так или иначе оказался бы сегодня в таком ужасном настроении, когда даже сквозь завесу истинной увлечённости прорывается наружу его страх, ощущение беззащитности перед пришедшей бедой.

– М-может быть, – выдохнул он. Это Хелене понравилось: Томас вложил свои чувства в разговор; это означало для неё, что проблема Томаса не настолько серьёзна. – К-кажется, с этой психологией у меня с-скоро голова вместо тех с-снарядов разрываться будет.

– Ну посмотри мне в глаза, Томас, – взмолилась вдруг Хелена. Тот удивлённо остановился, резко, как и она, и встретил с непониманием её взор, наполненный страхом и любовью взор. – Я же вижу по тебе, что тебе кажется, будто мир сговорился против тебя! Расскажи мне всё, ну прошу!

– Ч-что всё? – не понял он; в крупных карих глазах его сохранялось недоумение. Но вот и они потеряли своё вопросительное выражение и вновь устремились, полные тягостного горя, на землю. – П-понятно. Разве от тебя скроешь?

Хоть и риторический вопрос, да Хелена всё равно помотала головой, вперив свой участливый, полный заботы взгляд в милое ей лицо Томаса.

– Я бы всё равно с м-минуты на минуту заговорил бы с тобой об этом, – признался опечаленный студент. – Мне н-непременно надо сделать это сегодня: я и так с-слишком долго тянул.

– Говори же, говори, умоляю!

Томас кивнул, окутанный туманом тёмных дум, и влюблённые медленным, словно бы осторожным шагом продолжили путь.

– Т-ты помнишь день рождения Александра два года назад?

Кивок.

– М-мы с тобой тогда п-порознь были, я т-тебе… да вообще н-никому ничего не рассказывал. Тот удар и тот с-стресс, что моя мама испытала, спровоцировали тяжкие п-последствия – у неё развилось тяжёлое заболевание, к-которое даже определить не смогли.