– Но это не я ее задушила! – в отчаянии закричала Аня.
– Разумеется. Вы, простите великодушно, пока еще не вполне владеете этим искуством. Но при ваших способностях это придет со временем.
– Но кто-то ведь ее задушил!
– Только не говорите мне, что он учился странгуляции в гимназии!
– Какой вы странный сегодня, Серж…
– Вовсе нет. Но, прошу вас, скажите мне откровенно: Анечка, зачем вы засунули мадам Вайгель в мини-бар?
– Я не хотела. Так получилось…
– У тебя всегда получается какая-нибудь дрянь! – заявила с ухмылкой Зинаида – старшая из теток Макса. – Ты ничего не умеешь!
– Да плюнь ты, Зин! – отозвалась младшая тетка, Тамара. – Что с нее взять – с этого ходячего недоразумения? Надо ж было додуматься: засунуть уважаемого человека в такой дрянной холодильник!
– Анюш, ты, правда, зачем ее туда засунула? – Макс смотрел на Аню с мягкой укоризной. – Она испарилась!
– Бесследно?! – обрадовалась Аня.
– Нет!!! – заорала фрау Вайгель страшным голосом. – А записка?! Куда ты денешь записку?!
– Спасибо вам за помощь, фрау Вайгель.
– Не стоит меня благодарить, милочка – я с понедельника в отпуске.
– Анюша, – произнес Макс, – какая записка?
– Про отпуск.
– Не понял. Какой отпуск? Анюша! Ты меня слышишь?
Светильник на потолке был включен, и Аня почувствовала раздражение: свет бил в глаза.
– Неужели нельзя запомнить! Я сколько раз просила не включать верхний свет без надобности! Зачем эта иллюминация?
Аня приподнялась на локтях.
Макс сидел на краю кровати и смотрел прямо ей в глаза.
– Макс… – произнесла Аня.
Она ощупала его плечо, а потом взяла его за руку, словно опасаясь, что он тоже исчезнет.
– Это ты?
– Я, я, – заверил Макс, – во плоти и крови.
– Тебя не арестовали, слава богу.
– Почему меня должны были арестовать? – удивился он. – С какого такого перепугу?
– Ну как же?! После того, что произошло в кафе.
– А что там произошло?
– Как что?! Наблюдатель ведь умер! Или нет?
– Наблюдатель? А-а! Тот мужик, который за тобой следил! Земляк.
– Откуда ты узнал, что он земляк?
– А я сразу это заподозрил – больно рожа у него не западная! Ну, я ему и сказал по-русски, чтоб он остановился и повернулся, а не то я его пристрелю. И он живенько отреагировал! Потом я проверил: точно, русский. Но с немецким «Персональаусвайсом17». Его фамилия Сиваков.
– Ты что, посмотрел его документы?! – удивилась Аня.
Макс кивнул.
– Когда?
– В туалете. Когда я туда вошел, он уже лежал на полу. То есть, пока я подобрал пистолет, разогнулся и дотопал до двери сортира, он успел травануться.
– Он отравился?
Макс опять кивнул.
– Ты уверен?
– Уверен. У него губы посинели, а на щеках специфический такой румянец. Ну, и запах миндаля. Короче, все признаки отравления цианистыми соединениями.
– То есть, он принял цианистый калий?
– Ну да.
– Значит, ему нельзя уже было помочь?
– Ты издеваешься? Это «калий-це-эн»! У него уже глаза застыли. Я, для порядка, все-таки пощупал ему шею – пульса, конечно, не было уже.
– Самоубийство… Но почему?
– Я так понимаю, что произошло недоразумение – он принял нас за кого-то, представлявшего для него смертельную опасность.
– Смертельную?
– Именно – иначе он не стал бы травиться. Выходит, так он боялся оказаться у них в руках. Похоже, мы попали, в чьи-то очень серьезные разборки.
– Но полиция…
– Что полиция?
– Они должны быстро выйти на нас!
– Не знаю, что они должны, но прошло уже шесть часов, и…
– Шесть часов?! – пораженно перебила Аня. – Не может быть!
