– Да, шесть, и даже чуть больше. И никому мы пока что не нужны. Но если и придут, то что с того? Мы никого не убивали, и вообще, мы не совершили ничего противоправного.
– Но…
– Ну, что «но»?
– А пистолет?
– Но ведь он отравился.
– А твои отпечатки?
– Какие отпечатки? На чем?
– Ну, на его документах.
– Аусвайс его я взял бумажной салфеткой.
– А незаконное ношение?
– Ношение чего? Кто видел у меня пистолет, кроме тебя? – пожал плечами Макс. – И вообще, это мелочь. К твоему сведению, он не заряжен. Так что его можно квалифицировать как муляж, или пугач.
– Он не заряжен?! – изумилась Аня. – Почему ты мне об этом сразу не сказал?
– А зачем?
– То есть, – смутилась Аня, – как это «зачем»? А если бы…
– Если бы что?
– Ты давно пришел? – спросила Аня вместо ответа.
– Уже больше четырех часов, как я здесь.
– И куда ты пошел из кафе?
– Я отошел в неприметное место, чтобы не светиться, и стал ждать тебя.
– Куда же ты делся потом?
– Никуда. Я там и стоял.
– Почему же ты ко мне не подошел?
– Но ведь я ясно сказал тебе идти в отель, не дожидаясь меня. Или нет?
– Сказал. Но мне стало так страшно, когда я вышла и увидела, что тебя нигде нет.
– Я видел, как ты вертела головой, осматривалась в тоске. У меня даже под ложечкой защемило. Но дело в том, что за тобой кто-то следил.
– Опять?!
– Да. Он пошел за тобой. А я пошел за ним.
– Кто это был?
– Мужик. Он довел тебя до отеля, но внутрь не вошел, а остался снаружи.
– А потом?
– Подъехала машина, он сел в нее и сорок минут сидел в ней, а потом они уехали. Тогда я, выждав еще пять минут, поднялся к тебе. Номер машины я, конечно, запомнил: мало ли. Может пригодиться. Номер, кстати, не немецкий, а итальянский.
– Итальянский?
– Да.
– Ты видел еще что-нибудь?
– Нет. Когда я вошел, ты спала. Я тоже задремал в кресле.
Услышав слово «кресло», Аня вздрогнула. Ведь был же еще труп фрау Вайгель. Теперь Аня уже не сомневалась в том, что никаких галлюцинаций не было.
– Почему ты меня разбудил?
– Ты металась туда-сюда, с кем-то бурно дискутировала во сне, выясняла отношения. Сначала слова невозможно было разобрать, но потом ты совершенно отчетливо прокричала слово «записка».
– Прокричала? – удивилась Аня.
– Да, – подтвердил Макс, – диким голосом, так что у меня мурашки побежали по спине. «А записка?! Что ты с ней сделаешь»?! Ну, я решил, что пора тебя разбудить.
Аня молчала.
– Что за записка, Анюша? Это та, которую тебе подложили? С набором букв и цифр?
– Нет. Это другая.
И Аня рассказала Максу о том, что произошло в ее гостиничном номере. Макс был ошарашен и не сразу поверил.
– Театр абсурда какой-то! Слишком уж это смахивает на галлюцинацию. А скорее, на сон. Особенно эта безумная записка. Она, вероятно, приснилась тебе. У тебя размылась граница между сном и явью – это бывает от переутомления. Спутанное сознание.
– Записка про отпуск была! – убежденно сказала Аня.
– И где она?
Тут что-то мелькнуло у нее в голове. Она засунула левую руку в карман – пусто! Аню начало лихорадить. Оставалось последнее: она опустила в карман правую руку. Записка была там.
– «С понедельника фрау Вайгель в отпуске», – расправив ее, вслух прочел Макс.
Он сглотнул и, подняв от записки глаза, посмотрел на Аню. Во взгляде его сквозила тревога и озабоченность.
– Веселые картинки, – прокомментировал он. – Я вижу, дела тут еще круче, чем я думал. И, главное, непонятно, кто и зачем это делал. Столько трудов – ради чего?
