– В самом деле. Ну, и тогда Иннокентий III стал назначать инквизиторов прямо из Ватикана. При этом он своей буллой 1199 года наделил их правами и полномочиями более широкими, чем те, которыми располагали местные власти, от которых требовалось подчиняться папским назначенцам. Эти требования были впоследствии усилены в булле «Excommunicamus», то есть «Мы отлучаем», где папа запугивает чиновников угрозой отлучения от церкви. А в 1233 году папа Григорий IX поручил инквизицию Ордену Святого Доминика,
– Доминиканцы, то есть Domini canes: «Псы Господни».
– Именно, – покивал головой дядя Саша. – Причем, инквизиторы из числа доминиканцев назначались лично папой и отвечали только перед ним.
– Какие сволочи! Господи прости, – в сердцах произнесла Аня; ее охватил гнев. – Неплохо они все устроили!
Дядя Саша отрешенно смотрел в никуда, а потом покачал головой.
– Не согласны? – спросила его Аня. – «Слишком категорично»?
– Нет, – ответил он, – не слишком. Они отбросили всякие рамки, отчаянно пытались удержать свое положение. Церковь тогда теряла верующих в большей части Европы, особенно в наиболее высокоразвитых и богатых областях – в Южной Франции, в Нидерландах, в богатых городах Северной Франции и на Рейне. Оно и понятно.
– Вы хотите сказать…
– Чем выше уровень благосостояния, тем выше уровень культуры и просвещения. Существенно то, что от Церкви отошли самые зажиточные и влиятельные элементы.
– Куда же они уходили? Становились безбожниками?
– Кто-то – да. Но в основном они пополняли ряды всевозможных сект и различных неортодоксальных религиозных движений.
– Катаров, альбигойцев… – задумчиво проговорила Аня. – Ну да.
Дядя Саша посмотрел на нее с интересом.
– И их, в частности, – согласился он. – По-любому, они переходили в оппозицию официальной Церкви. Современник писал, что «почти все бароны стали укрывателями и защитниками еретиков».
– Вот плохиши! Не давали трудягам-инквизиторам работать, лишали их маленьких радостей – сжечь всех, кого они наметили.
– Инквизиция сама, как правило, никого не казнила.
– То есть, как это? – удивилась Аня.
– Хотя инквизиция располагала собственными тюрьмами и пыточными камерами, которые она же обеспечивала соответствующим персоналом, сама она редко выносила приговоры и совершала казни. Еще в 1231 году было введено положение, согласно которому инквизиция передавала осужденных для казни светским властям. При этом она демонстрировала свое «милосердие».
– В кавычках? – уточнила Аня.
– Естественно. Это было фиглярство, жуткое лицемерие. Формулировка была такая: «Мы настойчиво просим светский суд смягчить ему, или ей приговор, чтобы можно было избежать кровопролития и опасности для жизни».
Аня была шокирована. Ей казалось, что после всего того, что она успела узнать о деятельности этого учреждения, ничто уже не могло ее потрясти. Но она ошиблась: бездна оказалась еще бездонней…
– Боже мой, как это отвратительно! – сказала она. – Как будто погружаешься в кучу дерьма, простите, дядя Саша.
– Можешь не извиняться, это еще мягко сказано. Между прочим, если светские власти действительно смягчали приговор, то их обвиняли в «потворстве еретикам». Но вот что особенно важно отметить, так это материальную сторону дела.
– Ну да, конечно, – вздохнула Аня. – Денюжка.
– Да, деньги – согласился дядя Саша. – Всегда и везде деньги. Прежде всего, все имущество осужденного, независимо от того, был он казнен или нет, конфисковывалось. Далее, в ходе допросов требовалось в обязательном порядке назвать «сообщников»…
