– Сейчас ночь, Сереж?
– Ночь, Наташка. Иногда кажется, что из этой ночи мне не выбраться. Просто не выбраться. Она никогда не закончится.
– Зачем ты так говоришь? Конечно, мы выберемся!
– Больше не буду, извини.
Внезапно мост уперся в кирпичную стену.
– Ой! Он что, никуда не ведет? – удивилась Натка.
Сергей глубоко вздохнул:
– В том-то и дело, что ведет. Там слепая дверь. Но раньше она открывалась только оттуда. А теперь я хочу, чтобы ты попробовала нарисовать ее здесь. Может быть, тогда мы сможем ее открыть.
– Слепая дверь? Это через которую Аня пришла из тренерской? – поняла Натка.
– Именно.
– Но как она может быть здесь? Разве интернат находился в этом месте? И он же разрушен! Откуда тогда кирпичная стена? Ты не перепутал?
– Нет.
Сергей постучал по кирпичикам.
– Знаешь, были такие техно – мастера дверей. Они могли проложить путь…
Сергей задумался.
– Куда угодно?
– Не совсем. Туда, куда очень сильно хотели попасть. Вот тебе очень сильно захотелось нарисовать башню – и получилось. А если я попрошу нарисовать… например, просто ящик, он получится настоящим?
– Какой еще ящик! – засмеялась Натка. – Конечно, не получится, он же нам не нужен.
– Вот! Так и с дверями – ну, с путями. Этот путь проложили потому, что кто-то очень-очень сильно хотел попасть из того дома, где позже разместили интернат, сюда, в город. Я даже не знаю, в каком году это было. И теперь никто уже не узнает. Этот ход обнаружили случайно, но очень давно.
– А почему он открывается только в одну сторону?
– Когда техно прокладывает слепую дверь, в конце пути его кто-то должен ждать. И лучше друг. Видимо, здесь, в городе, кто-то ждал так сильно, что проход остался на долгие годы. А вот на той стороне не дождались, поэтому слепая дверь работала только оттуда сюда.
– Но нас ведь… вряд ли кто-то ждет на развалинах интерната!
– Но ты и не мастер дверей – ты «видящая», как я. Путь уже проложен, нам надо только нарисовать дверь, чтобы в него попасть.
– Ой, а что же мы не взяли уголь! Вот дураки! – всплеснула руками Натка.
Но Сергей стоял спокойно и только улыбался.
– Или… ты хочешь сказать…
– Угу, – кивнул Сергей. – Это не простое место. Я думаю, мы должны сделать это вдвоем. Возьми меня за руку.
Натка взяла, и они вместе вытянули руки вперед. Ладонь Сергея была направлена на кирпичную стену. Спустя несколько секунд из его раскрытой ладони прямо на стену заструился узкий луч света. И он был, пожалуй, ярче, чем до сих пор.
– Рисуй!
Натка, замирая от радости, уверенно провела линию. Снизу вверх. Затем – дуга. Сверху вниз. Луч послушно бежал за руками, словно выпущенный из тонкого фонарика. Готово. Но это только проем. Теперь прорисовать петли, чтобы дверь, когда ее откроют, не рухнула прямо на них.
А в том, что у них получится открыть дверь, Натка почему-то уже не сомневалась.
– Ты умница, Наташка, – прошептал Сергей прямо ей в ухо, и сердце отчего-то забилось так, словно им выстрелили из рогатки: оттянули на резиночке, а потом резко отпустили.
Вот и закончена дверь. Осталось только нарисовать ручку – и можно будет попытаться открыть.
– Ты как себя чувствуешь? – спросила Натка.
– Отлично! А ты?
– Да я-то что. – Она пожала плечами.
«А я влюбилась. Я это точно знаю», – додумала она про себя.
Наконец ручка была закончена. Дверь была здорово нарисована, но именно нарисована. Она пока не выглядела настоящей.
– Подождем? – вполголоса спросила Натка, повернувшись к Сергею.
