– Чем? – спросил Женя, пристраиваясь рядом с Машей.
– Летом, счастьем и беззаботностью, – мечтательно сказала Маша и откинулась обратно на траву, положив букет рядом с собой.
– Да уж какая тут беззаботность? Экзамены на носу, – недовольно проворчал Женя.
– Подумаешь, экзамены, – отмахнулась Маша. – Я волнуюсь, конечно, немного, но не боюсь. Думаю, что хорошо сдам. А ты чего так разволновался?
Маша приподнялась на локте и заглянула в глаза Жене. Женя посмотрел на её лицо и затрясся от смеха.
– Жень, ты чего? – обиделась Маша и начала поправлять волосы.
– Ты бы… ты бы… – сквозь смех Женя никак не мог договорить фразу. – Ты бы… видела себя со стороны…
– А что со мной не так? – заволновалась Маша и вскочила на ноги.
Женя продолжал смеяться, глядя на Машу. Из его глаз потекли слёзы.
– Машка, у тебя всё лицо жёлтое, как у… как у цыпленка.
– Ну и что смешного? Дурак, – рассердилась Маша и начала яростно тереть щёки руками. – Лучше бы помог, чем ржать, как лошадь.
– Машка, да не переживай ты так. Тебе, между прочим, даже идёт. Ты такая… такая…
– Какая? – насторожилась Маша. – Выгляжу глупо, да? Как идиотка?
– Да нет же, Машка, наоборот, ты такая… милая, – Женя покраснел.
Маша улыбнулась и перестала наконец тереть своё лицо.
– Машка, сейчас школу закончим, восемнадцать нам исполнится и поженимся, да ведь?
Теперь настала очередь Маши покраснеть:
– Скажешь тоже, поженимся, – еле выдавила она из себя. – Дурак, что ли? Жениться он собрался.
Маша подняла букет одуванчиков с травы и игриво ударила им Женю по колену.
– Ну а как по-другому-то, Машка? Так мы с тобой каждый день в школе виделись, а как школу закончим, разлетимся кто куда. А я не хочу с тобой расставаться. Я хочу, чтобы мы с тобой вместе везде. Как всегда. Я не хочу ничего менять. А поженимся, будем вместе жить, будем всегда вместе.
– Да ну тебя, Женька, с твоими глупостями, – хихикнула Маша.
– А ну-ка, Машка, давай мы тебя ещё подкрасим, – Женя схватил с травы букет одуванчиков.
Маша заливисто засмеялась и отскочила в сторону.
– Ну догони, догони, попробуй.
Маша бросилась бежать, а Женя – за ней.
Позже, когда они лежали в траве, отдыхая после долгой пробежки, Маша подвинулась к Жене и прошептала ему на ухо:
– Знаешь, что я придумала, Жень?
– Что?
– Давай даже если наши пути разойдутся, будем каждую весну ставить в своих комнатах букеты одуванчиков, в память о нашей… дружбе.
– Давай, – согласился Женя.
Машины губы скользнули по Жениному уху. По его телу побежали мурашки. Он закрыл глаза. Интересно, это был почти поцелуй? – подумал он. Или это был самый настоящий поцелуй? А впрочем, какая разница? Это было невыносимо приятно. Вот так бы лежать бесконечно на этом поле и ощущать Машкино теплое дыхание на своём ухе.
Евгений Михайлович проснулся оттого, что на нижней полке кто-то громко захрапел. В купе безбожно пахло грязными носками. Евгений Михайлович потрогал свои щёки. Они были влажными от слёз. Он наспех вытер их ладонями. И как он мог забыть про эти одуванчики? Жизнь закружила так, что некогда было остановиться и оглядеться. Он словно нёсся в скором поезде, а за окном мелькали однообразные пейзажи. Остановиться и задуматься было некогда, а когда он понял, что скоро конечная, осознание обожгло его своей неотвратимостью. Как же так получилось? Ведь он обещал Машке, обещал сам себе.
После школы Женя поступил в архитектурный, а Машу родители заставили поступать в медицинский. Так их пути разошлись. Женя дал Машке
