Мастер рун - страница 4

Через недолгое время в её руках уже виднелся швейный набор из нескольких мотков плотных ниток и иголок. Продев нить через игольное ушко и перевязав её с другой стороны, она принялась зашивать рану. На месте кровоточащего разреза руки виднелись следы от впивающихся зубов в рану.

– Прости. – тихо прошептав девушка принялась за работу.

Во время всего процесса Владимир не открывал глаза, а на его лице иногда виделись признаки боли, но здесь ничего нельзя было сделать. Окончив работу и вновь перебинтовав руку, Дарья чувстовала перед ним возрастающий долг за всё, что он сделал для неё и чувствовала, что за её душой это будет ещё не конец.

За окном полным ходом сияло солнце, а на механических часах что лежали на столе уже шло время к обеду, но покупателя так и не было, и неизвестно что могло было пойти не так. В голове у неё возникало множество теорий относительно этого, и все ввели к тому, что это будет не только хуже для покупателя что не получит свой товар, но и для них, ибо их материальное положение оставляет желать лучшего. Дело шло к вечеру, а тень отбрасываемая стройной фигурой девушки окутывало непросыпающегося Владимира. Похоже, что сегодня никто не станет их навещать и это даже к лучшему. Сможет ли встать он и ясно мыслить оставалось под вопросом. Воспользовавшись положением Владмира, она направилась к его постели. Окинув взглядом постель и его, медленными движениями она перебралась к нему и расположилась между стенкой и его вновь перебинтованной руки. Она хотела спать и понимала, что сегодняшняя ночь будет более холодной чем обычно.

Тусклые лучи солнца закрывались под грозовым небом, жар на улице спадал, а разбитый асфальт орошался маленькими капельками воды. С тех пор как Владимир создал последнию руну минуло двое дней, хоть он и стал чувствовать себя лучше, но это никак не повлияло на его общее состояние. Большую часть времени он проводил в постели и вставал лишь по нужде, пока Дарья приносила ему пищу. Яркий цвет его глаз так и не думал спадать и это пугало их обоих, ибо чем ярче становились человеческие глаза, тем ближе организм подходил к черте человечности, превращаясь в очередного кровопийцу какой стала Дарья. Всё что двигало такими людьми, так это частая жажда чужой крови, голод, который был похож на наш, но и описать его было невозможно. Не все кровопийцы теряли рассудок, многие, как Дарья оставались человечными и выполняли грязную работу ради утоления своей жажды которая ничем не отличалась от простой потребности человека к еде дабы выжить. Владимир боялся такой жизни и не мог спать ночами, а с рассветом засыпал размышляя о том, как его жизнь измениться когда он перейдёт эту черту, но не перешёл ли он её уже и не мутирует ли он сам? Этот вопрос не оставлял его в покое с последнего момента его пробуждения и рассказа Дарьи, что с ней происходило то же самое раньше. Они вели долгую беседу об этом, дольше обычного как они могли это заметить. Дарьи было интересно рассуждать, а Владимир лишь хотел скоротать время пока он чувствовал себя опустощенным и слабым…

Прошло уже более четырёх дней как Владимир смог самостоятельно встать и ходить не операясь по стеночке, готовить себе еду и кипятить воду, которая начала кончаться. В те дни, Владимир пил больше всего обычного чтобы унять жажду которая была неутолима. С ним точно что-то происходило и он боялся этого. Его глаза стали более чувствительны к свету, когда же глаза Дарьи давно уже потемнели с приходом её новой жизни и никак не боялись солнечного света. Долго он не мог привыкнуть к яркости света, из-за чего приходилось накладывать повязку на глаза временами и всё время носить солнцезащитные очки. Хоть это было необычно для него и пугающе, но и в этом он находил выгоду для себя, ибо в темноте он стал лучше видеть, хоть и не полностью, но это ему придовало уверенности во время ночных блужданий по комнате и в подъезде, пытаясь привыкнуть к новым ощущениям и не размякнуть от накопившейся усталости в его теле под присмотром Дарьи. В дни его болезни они очень сблизились и узнали друг о друге большего. Дарья немного поняла человека, с которым она прожила хоть и не большую часть своей жизни с ним, но и этой части жизни можно было бы вспоминать с улыбкой, когда же на Владимире это никак не отразилось, будто бы в его жилах текла хладная кровь.