Редкие прохожие старались не замечать происходящего на улице. Легкое любопытство проявляли только люди с противоположной стороны дороги, и то лишь слегка поворачивали головы в сторону зеленой «БМВ», а затем сразу понуро отворачивали. На стороне улицы развернувшейся громкой сцены, люди вообще будто нацепили шоры, – ничего не видели и не слышали.
Девушки были напуганы. Рядом не оказалось ни одного магазинчика, куда можно было зайти и попытаться укрыться. Только жилые дома вдоль узкой улицы, пыльные липы, да фонарные столбы.
Двигатель заревел, шины свистнули по брусчатке от резкого нажатия педали газа. Обогнав девушек, «Бумер» резко остановился. Открылись все четыре двери и бритые высыпались на улицу. Все они вели себя фривольно, с немалой долей показушной грубости. Как будто они тут главные и опасные бандиты. Генка казался самым крупным из них, – широкие плечи, сильные загорелые руки, ярко очерченные скулы, а высокие черные ботинки и пронзительный взгляд карих глаз, явно намекали на источавшую им опасность. Впрочем, все четверо были одеты почти одинаково: голубые или синие джинсы, белые майки и черные военные ботинки, именуемые берцами. Сломанный нос вульгарно почесал яйца, как будто это какой-то ритуальный танец. Другой, что ниже всех ростом, казался самый счастливым, смачно харкнул на тротуар, не переставая улыбался во весь рот и поглядывал на Генку. Еще один, который сидел рядом с водителем, оказался самым высоким и тощим, его лева рука висела на повязке, в белом гипсе, на котором было много разных надписей синей ручкой. И еще рисунки – свастика и черепа. Длинному явно не шла такая прическа, его яйцевидный череп добавлял скорее комичности. Лицо его было тусклым и источало безучастность, не только к происходящему сейчас, но, кажется, и ко всему вокруг.
– Уезжайте и не трогайте нас или я сейчас позвоню участковому, – Таня пыталась хоть как-то спасти положение, но понимала, что на них это не подействует.
– А ты вообще закрой рот, тебя не спрашивали, шалава, – руки в карманах у Генки перебирали что-то металлическое.
– Я ей могу закрыть рот, если надо, кое-чем, – смеясь, выдавил из себя мелкий и все остальные прыснули от смеха. – Пойдем со мной в машину, зайка, я тебе кое-что покажу, как тебя зовут?
Таня перевела взгляд обратно на водителя и сказала:
– Отстань от нее. Давайте мы просто пойдем, нам не нужны проблемы.
– Ага, она обещала мне свидание, а потом слилась, как это по-твоему? Я что на лоха похож?
– Не похож, – пронзая пристальным взглядом Таню, сказал мелкий.
– Я ей написал, что она мне понравилась, что хочу встретиться, – и она согласилась. Даже писала, как в ней пробудились чувства! – последние два слова были сказаны почти криком, с нажимом. А взгляд устремился в Катьку.
– Да, а потом ты начал в переписке вести себя грубо, обзывать меня и материть, за что? За то, что я не ответила тебе на твое «доброе утро» в течении двух секунд. И что значит ты найдешь меня и вы..ешь? Или твои эти пошлые картинки, фото твоего члена, – мы два дня знакомы, ты что думал, я сразу же прыгну к тебе в машину? А вот хрена лысого ты угадал, мудак!
Таня поняла, что Катьку понесло и ее чувство самосохранения отправилось в долгий отпуск. Сейчас все может усугубиться и домой она может быть не попадет уже никогда. А если и попадет, то только на инвалидном кресле прикатит.
– Наш Герберт письки бабам шлет, – хихикая, шептал сломанный нос длинному, прикрывая рот рукой. Мелкий смотрел с замиранием сердца на Генку.
