Мать бесов - страница 7

Все опешили и смотрели только на него, даже в лицах бритоголовых можно было прочесть изумление. Мелкий даже сделал несколько шагов назад, в сторону машины, а кривоносый достал руки из карманов. Но легкое замешательство прошло так же быстро, как и началось, когда волосатый приблизился и они могли рассмотреть его поближе.

– Этот педик яйца свои нащупал что ли? – с ехидством спросил длинного кривоносый. Тот продолжал сохранять змеиное спокойствие. Просто смотрел на приближающегося парня с бревном.

– О, а я знаю этого нефора, его мамка у нас в пивнухе полы моет пару раз в неделю. Он часто там вечером тусуется с ней, – со смешком в голосе из-за спин друзей сказал мелкий. – Капец он воин конечно, – бритоголовые рассмеялись, даже у длинного слегка подернулся уголок рта. Генка следил за происходящим из машины, дымя очередной сигаретой, а на лице было лишь легкое любопытство.

Парень уже не бежал сломя голову, а почти шел. Он тяжело дышал, а дубина в его руках казалось весила целую тонну. Худые плечи опущены вниз, а в глазах застыли ужас и замешательство.

Они смеются?! На что я вообще надеялся? Какого хрена я делаю? Что я хотел этим добиться? Герой блин. Хотел произвести впечатление – получи, распишись.

Бросить дубину и убежать? Черт, и бревно полегче выбрать не мог? Тяжеленое же, сейчас руки отвалятся. Взгляд остановился на Тане. Да, пусть я стану посмешищем и мне отобьют почки, но может быть она сможет сбежать от них, тогда все это будет не напрасно. Боже, она такая красивая, даже покрытая пылью, с растрепанными волосами. У нее такие глаза, что когда она смотрит, то…

Выключился свет. В темноте были слышны шаркающие подошвы по асфальту и громкий хохот, в носу стоял запах крови и пыли. Правую руку придавило что-то тяжелое и шершавое. Снова удар по голове, громкий звон в ушах. А затем тишина и мрак.

2

Взяток старший лейтенант Митрохин старался не брать. Еще в школе милиции, в Калининграде, откуда он родом, много про это рассказывали. «Взятки – это чума нашего общества, бельмо на глазу государства», – так говорил их директор каждый раз, когда представлялась возможность. Данил не был лучшим учеником в классе, да и будучи на должности участкового считал себя весьма посредственным, но эта фраза всплывала в голове каждый раз, когда ему предлагали деньги. А предлагали чуть ли не раз в неделю.

Он был новеньким в этом городе, по направлению из центра. Приказ есть приказ и ничего с этим не поделать. Так как он не успел обзавестись семьей, ему выделили маленькую холодную комнатушку в старом общежитии, с плесенью на стенах и провонявшей сыростью и табаком мебелью. Правда из мебели был только старый диван, на котором скорее всего уже умер не один человек, стол, который без одной ножки не мог стоять кроме как в углу и шкафа. Одним словом – служебное жилье. Возвращаясь сюда каждый раз после работы, Митрохин каждый раз сомневался в собственных убеждениях не брать взяток.

Пару раз он уже почти соглашался. Суммы порой назывались крупные, да и не только деньгами. Мужчины, к примеру, предлагали познакомить с «кем нужно», свозить на охоту или рыбалку в запретные места, участок земли под строительство дома, на рынках и в магазинах предприниматели всучивали свои товары чуть ли не мешками, ну и естественно деньги – малые и большие.

Самые запоминающиеся варианты – это корова с теленком, лошадь, живого лося, а один фермер с местного хутора предлагал свою несовершеннолетнюю дочь. Митрохин был очень поражен и возмущен таким поведением родителя и даже хотел сначала наказать его по закону, но все же решил простить. У той девочки-подростка не было никого, кроме этого ненормального отца, и если бы его «закрыли», то ей прямой путь в детский дом. А Митрохин сам вырос в таком месте, как детский дом, поэтому не мог допустить подобного для невинной девочки. Просто решил с тех пор приглядывать за этим фермером.