– Вестимо кто! Евдокия Петровна, тетка Екатерины Ефимовны, Царствие ей Небесное, – старушка осенила себя крестным знаменем, едва сдерживая слёзы.
– Что ей надо?
– Того не ведаю, Митрий Василич. Она желает вас видеть.
Дмитрий Васильевич глубоко вздохнул, лицо его покрыла маска невысказанного гнева; сейчас его злило всё: и непрошенная гостья, и простая болтовня Агриппины. Весь привычный мир ушёл из-под ног, рухнул в бездну громким стуком. Немного оправившись от первого потрясения, Корнильев широким шагом прошёл в дом, поднялся к себе, дабы переодеться и причесаться, а потом уже спустился в гостиную, где поджидала его прихода Евдокия Петровна. Эту родственницу жены он помнил лишь мельком, видел ее когда-то в день свадьбы, но уже тогда составил о ней нехорошее мнение. Евдокия Петровна, женщина среднего роста, худощавая, с серовато-бледным лицом, глаза небольшие карие, взгляд колкий, смотрящий на собеседника недоверчиво, надменно. У неё была привычка в споре ли, простой ли беседе поджимать и без того тонкие губы в те мгновения, когда оказывалась чем-то недовольна или же когда оспаривала точку зрения – единственно верную по ее мнению. Будучи в молодости завидной невестой с богатым приданным, Евдокия Петровна была сосватана за дворянином, наделавшего кучу долгов. Благодаря этому браку благородный господин расплатился со всеми кредиторами, а купчиха получила титул и дворянское имя: все остались в выигрыше.
Благодаря жёсткому, твёрдому характеру, природной хитрости и прекрасному образованию, новоявленная графиня смогла подчинить себе как мужа, так и всю его родню. Став полноправной хозяйкой родового старинного поместья, она тратила средства на дорогие наряды, балы, салоны и поездки в Европу, а граф, посматривая сквозь пальцы на расточительство супруги, лишь грустно вздыхал и пожимал плечами, с тревогой ожидая новую партию долгов. Однако, вопреки ожиданиям, Евдокия Петровна оказалась весьма благоразумной дамой, когда увидела, что деньги утекали как песок сквозь пальцы. Покончив с праздной светской жизнью, она вместе с супругом выкупили близ сибирских лесов землю, построили небольшой просторный дом в лучших традициях русского дворянства, разбили вокруг живописный сад, после чего их поездки по старым знакомым и светским вечерам совершались всё реже и реже, и в конце чета практически не покидала своего поместья долгое время.
Евдокия Петровна за многие годы супружеской жизни так и не подарила мужу наследников, но а подросшие дочери и сын от первой почившей жены старались не встречаться с мачехой, на отца же затаив обиду – что всё когда-то по глупости переписал на новую супругу. Теперь стареющая графиня вдруг вспомнила о существовании внучатых племянников, коих видела единожды – на крестины Марии. Чтобы сыграть роль благодетельной тётушки, а, может статься, испытывая искренние чувства, она приехала в дом Корнильевых не просто так: Дмитрия Васильевича графиня не любила, чуть ли не презирала, но, действуя по уставу этикета, с натянутой улыбкой встретила его приход. Также повинуясь правилам общества, Корнильев взял её тонкую руку, коснулся её губами, в душе ненавидя самого себя за сие вынужденное лицемерие. Призвав Агриппину, он потребовал принести чай, сам же уселся напротив Евдокии Петровны, его темные, чуть раскосые глаза с ног до головы окидывали нарочито скромный наряд гостьи, её холодное, неприветливое лицо. За чаепитием после всех расспросов ни о чем о здоровье и погоде, о каких-то неважных пустяках графиня, явно ожидая развязки готовящегося, сказала как можно спокойнее, ровнее, однако, в нотках её голоса звучала ледяная неприветливая струна:
