Когда в разговоре возникла пауза, Фабия прошептала:
– Дантио, а как будет слово «дож» в женском роде?
– Догаресса. Нравятся тебе эти парни, милая? Если хочешь, можешь на них смотреть. Они не будут против.
Фабия охнула и напустила на себя возмущенный вид, чувствуя, как краснеет, потому что она и в самом деле бросила на них пару взглядов. Дантио, судя по всему, об этом знал.
– Отец, этот человек делает мне непристойные предложения.
Хорт подарил ей мягкую, едва уловимую улыбку.
– Братья часто так поступают, дорогая. Мерзавцы те еще! Вот почему я старался тебя от них оградить.
Самый богатый человек на Вигелианской Грани был одет в лохмотья и выглядел, как старый слуга, занимающий в доме самое низкое положение.
– Надеюсь, Орлад защитит ее от веристов, – с серьезным видом заявил Бенард, – иначе она попросит остальных братьев спасти ее от них.
– Похоже, Орладу чудом удалось выжить, – заметил Дантио. – Вчера ночью у него не было на спине этих жутких шрамов. О, смотрите все! Фабия его разглядывает!
Она размахнулась, собираясь влепить ему пощечину, но он ловко избежал удара.
– Хуже обычного брата, – сердито выпалила она, – может быть только брат-прорицатель!
– Нет, художники еще противнее, – возразил Бенард. – Они постоянно пялятся на тебя, пытаясь решить, как передать и сохранить твою красоту для будущих поколений – в мраморе или бронзе.
– Вот это мне по душе. Продолжай.
– Мне нравится покрой твоего платья, но голубой цвет тебе не идет.
– А нижнее белье у нее вообще жуткое, – сообщил Дантио.
– Так нечестно! – взвыла Фабия. – Мне пришлось носить старые тряпки, в которых я уехала из Скьяра, потому что в Трайфорсе некогда было сходить на рынок! Это лучшее, что нашлось среди обносков в «Шестидесяти Путях». Если будете надо мной смеяться, я расплачусь, и тогда вы пожалеете.
– Нет, нас это позабавит. А вообще-то я думаю, что Орлада проще довести до слез, чем тебя. И меня тоже.
– И меня, – добавил Бенард. – Она у нас твердая, как гранит.
– Миледи! – завопила Фабия. – Велите им прекратить! Что мне делать?
– Благодарить богов, милая, – улыбнувшись, ответила Ингельд. – Наконец-то вы встретились после такой долгой разлуки! Они дразнят тебя, чтобы показать свою любовь.
– Даже представить страшно, что бы они говорили, если бы я им не нравилась. Попрошу Орлада меня защитить.
– Подозреваю, над чувством юмора Орлада тоже придется немного поработать, – заявил Бенард. – Как по-твоему, Дантио? Давай следующие шесть дней будем доставать Фабию, а потом займемся Орладом.
– Нет! – вскричала Фабия. – Начните лучше с него, а я помогу перевязывать вам раны.
Ингельд рассмеялась.
– Молодец! Этот раунд выиграла Фабия.
Поскольку Орлад был командиром фланга, он первым выбрал себе одежду из того, что нашлось на лодке – льняные брюки и кожаную куртку, которую он не стал застегивать, выставив на всеобщее обозрение медный ошейник и безволосую, покрытую шрамами грудь. Его товарищи натянули на себя оставшееся, но большинство из них были намного крупнее мужчин речного народа, и им пришлось довольствоваться импровизированными набедренными повязками. Оставив друзей посреди палубы, Орлад направился к людям, которых Фабия уже начала считать своей семьей. Почему бы и нет? Она любила Хорта, как отца; Бенард и Ингельд обожали друг друга, а вожака стаи Гатлага вполне можно было считать верным слугой. Более того, семья избавилась от нежелательных личностей, в частности, от Катрата. И слава богам!
