Где-то глубоко в груди, в солнечном сплетении – там, где предположительно располагалась душа, зарождался веселый сквознячок, трепетала весенняя загадочная радость. Было приятно осознавать, что и она не избежала общей участи, – так же как и все оказалась подвержена настоящему серьезному чувству. И почему-то непременно хотелось ей, чтобы было как у всех.
– «Ах, неужели это произошло со мною? и чем только все закончится?..» – она вертела головой, машинально напевая один и тот же куплет надоевшей серенады.
На углу Невского и Малой Садовой, возле магазина Соловьева щеголеватый приказчик в форменном сюртуке, прислонясь к витринной штанге, доедал обернутый в промасленную бумагу бутерброд и перед тем как в очередной раз откусить, зачем-то внимательно и подробно его осматривал. Маленькая рыжая дворняжка сидела возле начищенных штиблет и напряженным взглядом следила за рукой с бутербродом. В возбуждении собака вскакивала – потом вновь садилась, неловко пристраивая под себя хвост. Трясла ушами, умильно облизывалась и, напоминая о себе, то и дело тихонько подлаивала. Весь вид дворняжки выражал самую дружелюбную преданность. Виляя хвостом, она привставала на задние лапы, вертелась и повизгивала – и словно бы даже просительно улыбалась… В какой-то момент риказчик присел на корточки и протянул собаке остаток бутерброда (при этом то и дело опасливо отдергивал руку). Собака мигом выхватила бутерброд – и запрокинув голову, щелкнув зубами, мгновенно его проглотила. После чего произвела молниеносный выпад в сторону приказчика и благодарно лизнула его в губы. Тот вскрикнул, со смехом отпрянул. Брезгливо сморщившись, сплюнул, вытер рот тыльной стороной ладони, погрозил собаке кулаком. И вдруг, присев на корточки, обнял собаку за шею. Дворняжка радостно встрепенулась и с восторженным натиском в одно мгновение вылизала длинным малиновым языком все приказчиково лицо. Тот вскочил и с криками «Фу!.. фу! Ах, ты…» – зажмурился, чихнул, замахал руками и со смехом убежал внутрь магазина. Собака почесалась и вновь с довольным видом уселась у входа в магазин. Роняя голову то вправо, то влево, она дружелюбно и внимательно вглядывалась в прохожих.
– «Господи, до чего же они все милые!.. – Проводив веселым взглядом беззаботно чесавшую за ухом дворняжку, Матильдочка потянулась так сладко, что хрустнуло где-то в позвоночнике. – Почему когда влюбляешься, все кажется таким прекрасным? – она не замечала, что говорит вслух. Меж тем высказанные вслух мысли помогают осознать самые смутные чувства и желания. – Выходит, до вчерашнего дня я ничего не знала о любви. Как это весело и одновременно как страшно – влюбиться по-настоящему. Например, ты влюбилась в одного, а любишь почему-то всех вокруг! И этого смешного приказчика, и эту трогательную рыжую собаку… И знаешь, что пойдешь на любые глупости, на любые безрассудства, только бы еще разок хоть мельком взглянуть… на него, на Николая Александровича! И чтобы опять мы с ним говорили, чтобы так же смотрел он на меня своими милыми голубыми глазами…»
В единое восхитительное чувство слились в душе радость и грусть. Печально знать, что твой предмет недосягаем. И зачем только не существует лекарства от любви? Нужно, чтобы была микстура… чтобы выпить залпом – и вот уж опять здорова, опять спокойна и не влюблена.
Но отчего-то ей хотелось и дальше быть влюбленной…
