Дом как-то сам собой светлел, стоял, дышал. Во дворе стало приятно сидеть по-вечерам, наблюдая, как темнеет небо, и зажигаются звёзды. Когда Анна садилась на крыльцо и разглядывала созвездия, кот всегда выходил и пристраивался рядом. Аннушка брала его на руки и показывала одно созвездие за другим.
Весной Анна посадила цветы и пару грядок с огурцами и зеленью. Удивительное дело, они выжили.
Как-то раз в окно постучали. Анна увидела соседку Марину, жену Славки-пастуха. Оказалось, Маринка пришла спросить соли. Впервые за всё время, пока Анна жила в бабкиной доме. Жизнь налаживалась.
И тут на тебе – надо будить какую-то нечисть.
– Не какую-то, а твойную. Это духи дома. Мои помощники. Когда Матрёна от меня избавилась, они стали немтырями и заснули. Я вернулся – ребят разбудить надоть. А то непорядок.
– А как же их будить? И где они?
– Будить их легче лёгкого. А вот найти… Значица так. Ты, Аннушка, внимательно посмотри своим взглядом – что у тебя в доме не на месте лежит. Там и будем немтырю искать.
Анна в растерянности огляделась. Дом сиял утренней чистотой, все вещи были на своих привычных местах.
– Да вроде всё на месте.
– Не-не-не. Ты внимательно смотри. Я же ж говорю – СВОИМ взглядом – Спиридон многозначительно уставился на Анну голубым глазом, прикрыв оранжевый ладонью.
Анна прошлась по кухне. Шкаф с посудой, стол, холодильник, на холодильнике микроволновка, печка, веник над печкой, шкаф с припасами… Стоп. Веник. Что он делает над печкой? Вообще он всегда там висел, и этот факт не вызывал у Анны удивления. Раз висит, значит, так надо. А вот теперь – удивилась.
– Спиридон, а почему веник над печкой висит? – Аннушка тыкнула дрожащим пальцем в пучок веток.
Спиридон молча смотрел на Анну, наблюдая, что она будет делать. Анна пожала плечами, сняла веник со стены и поставила его возле печки. Прутья зашевелились, раздвинулись и на Анну глянули два круглых глаза. И уже это не веник, а маленький старикашка с круглыми глазами и жёсткой, как солома, бородой. Старикашка глянул на Анну, потом перевёл взгляд на Спиридона. В бороде образовалась прореха, улыбнулась, явив на обозрение два кривых зуба.
– Шпилидонушка! Хожяин! Щаштье-то какое, велнулшя! – из глаз покатились крупные слезы, быстро образовав на полу озерцо.
– Ну-ну, хватит тут сырость разводить. – Спиридон был немного смущён такой реакцией разбуженного немтыря. – Вот, Анна Николаевна, это – запечный. Будет следить за теплом в доме, и чтоб чисто было.
Старикашка большой шишкастой ладонью вытер слёзы и церемонно шаркнул ногой в лапте.
– Шулшуня,жапешный. Ошень плиятно!
– Взаимно. – Анна аккуратно пожала протянутую длань нечисти.
– Так, Шуршуня, ты тут осваивайся, а у нас другие дела есть. – раскомандовался Спиридон. – Смотри, Аннушка, опять.
В сенцах они обнаружили сенного, который прикинулся дырявым валенком, надетым на цветочный горшок. А огородный нашелся за погребом, в виде вил, воткнутых в землю и пустивших побеги с листьями. Больше всего хлопот доставил банник, который никак не хотел оборачиваться из перевернутой шайки, закрывавшей дымоход банной печки. Но блюдце мёда и кружка мятного чаю смягчили обиженного немтыря. И скоро из трубы бани поплыл сизый дымок, запахло дубовыми вениками.
Между тем пришло время обеда. Аннушка с молчаливого одобрения Спиридона пригласила разбуженную нечисть к столу. На столе откуда-то возник самовар, варенье, баранки и конфеты-лимончики. Только все расселись, как в окошко стукнули.
