Маяки - страница 10

Я облегчённо выдохнул про себя. Похоже было на то, что я выиграл.

– Денег, денег, – сказал я. – Если уж продавать с потрохами всё. Без остатка.

Шепетинский смотрел на меня и ничего не говорил. Я на секунду задумался, какое продолжение должно быть у разговора. И тут меня прорвало.

– Вы знаете, Шепетинский, нет, – сказал я. – Хочу я, допустим, писательского признания, славы, интервью и вручения мне премий. И дрожащим голосом произносить слова благодарности на вручении этих премий. Я хочу, чтобы меня носили на руках, пусть хоть немножечко, за то, что вот я – умный и образованный человек, который мог сделать карьеру или уж, во всяком случае, построить какой-никакой бизнес, стою сейчас перед вами в рванье, в кармане у меня денег ровно на следующий месяц интернета, и даже что я буду жрать на следующей неделе, я толком не знаю!

Шепетинский разозлил меня.

– А знаете отчего, Борис? – спросил я. – Потому что всё, всё что у меня было в жизни, я сменял на то, чтобы доказать, чтобы показать человечеству, что Маяки все-таки существуют, понимаете, Борис?! Всё сменял, всё отдал! Жену, сытую размеренную жизнь, возможность не думать о том, чем платить за квартиру на следующей неделе и что купить на обед сегодня – ливерной колбасы или плавленый сырок!

– И? – сказал Шепетинский.

– И тут приходите вы, суёте мне эти десять тысяч долларов и говорите, чтобы я плюнул и забыл. Растёр. Десять лет своей прошлой жизни растёр и купил себе за эту десятку немножко времени будущего! Непонятно, зачем! Мне непонятно, зачем мне это будущее время теперь? Да, вы пришли ко мне в очень подходящий момент, да, я уже не верил, что вообще что-то такое открыл, и что открытие это хоть чего-нибудь да стоит! Но смотрите, как всё интересно, Борис: вы пришли с этим предложением, и я понял – а ведь стоит, видимо, стоит! И тут – бац! – отдай! За небольшие деньги – отдай! Да не отдам, раз стоит, нет! Или отдам – но очень дорого. Я ясно излагаю свои мысли, Борис?

– Ясно. Понятно. Чего же неясного, – Шепетинский суетно осмотрелся, как оглядываются люди, чтобы ничего не забыть, протянул ещё раз мне свою руку на прощание и сказал:

– В общем, надеюсь, что я тоже ясно изложил свои. Мысли. На этой неделе – десять тысяч. На следующей – девять с половиной. Ещё через неделю – девять. И так далее. Всего хорошего.

Человечек открыл дверь и прошёл на площадку перед лифтами. Я его не видел, но слышал, как открылись двери лифта. А потом закрылись.

На этаже стало тихо. Тихо-тихо.

Так, как будто и не было никакого Бориса Шепетинского.

Не существовало в природе никогда.

6.

Здесь, наверное, стоит вернуться к тому, что из себя представляет моя жизнь.

Во-первых, это любопытно, а во-вторых, это имеет непосредственное отношение к концепции Маяков, которую я придумал.

Кроме того, что я уже о себе рассказал, хочется ещё добавить, что я – алкоголик и мистик.

И если то, что я алкоголик, не является ни ценностью, ни каким-то особенным фактом биографии* (у нас полстраны алкоголиков), то на том, что я мистик, можно остановиться поподробнее.

Если для того, чтобы называться мистиком, нужны хоть какие-то основания, то извольте.

Я прочитал десяток книг Бхагван Шри Раджниша Ошо, одну книгу – Мингьюра Ринпоче (после этой книги я стал немного буддистом) и всего Пелевина. Также я скурил несколько стаканов травы в поисках ответов на мои мистические вопросы и занимался йогой под названием «Пять Тибетцев». Йога эта больше напоминала зарядку в стиле «утренняя гимнастика», но имела твёрдую йогическую базу на сорока страницах.