Маяки - страница 12

От этой внезапности я растерялся. Потом взял себя в руки и договорился встретиться с Димитровым по этому вопросу на следующий день.

Потом я положил трубку.

– Кто это? – спросила мама.

– Да так. Один, – я в задумчивости смотрел на половину выкрашенной ограды могилы родственника.

– Что, работу предлагают?

– Тебе-то что, – отбивался я.

Мама обиженно замолчала. Мы закончили работу.

– Ну что, пошли? – спросил я.

– Ну пошли, – ответила мама.

Мы собрали мусор в пакет, рабочее шмотьё – в сумку и пошли.

По дороге мама всё-таки стала лезть под кожу и выяснять, что мне такое предлагают. Я сначала пытался отползти от ответов, потом плюнул и рассказал, что знал.

У Змитера Димитрова было своё издательство, уже лет семь. При этом издательстве в прошлом году он открыл свой книжный магазин на улице Волгоградской. Магазин проработал четыре месяца, после чего закрылся по неясным пока для меня причинам. Фигура самого Димитрова у меня вопросов почти не вызывала. Если коротко, описывалась она так: поэт, художник, националист, оппозиционер. Со всем тем, что к этому прилагается.

– В общем, завтра встретимся, и увижу всё на месте. И книжный. И что предлагает, – завершил свой рассказ я.

– О, четверка, – сказала бодрая моя мама, вслед проплывающему мимо автобусу. – Ну что, догоним?

Я подивился её неутомимости, вздохнул о своих 100 килограммах и сказал:

– Побежали.

8.

В книжном магазине, куда я был взят директором, книжного магазина ещё не было.

Было пока только 82 метра пространства на первом этаже в одном из самых престижных районов города, Троицком предместье. В этом пространстве оставалось придумать полки под книги, потом сделать полки под книги, а после завести на эти полки сами книги.

Деньги мне обещались совсем небольшие, но, во-первых, в моём бедственном положении даже те 200 долларов, что обещались, выглядели очень милыми, во-вторых, было очень любопытно почувствовать себя директором книжного магазина*.

После встречи с Димитровым, на которой предварительно договорились о том, что я буду директором, последовала встреча с дизайнером.

Бородатый, тощий и какой-то весь насквозь трагичный дизайнер Денис опоздал на встречу на час. Оправдываться он нужным не счёл, чем сразу стал мне очень симпатичен. Мы начали что-то обсуждать. Директор книжного я был молодой и горячий и в конце концов трагичный дизайнер мне сказал:

– Ну не нравится – возьми и сделай тогда сам.

Если бы я и Димитров знали тогда, как впоследствии повернутся события, мы бы оба заорали тогда: «Стоп! Денис! Спасибо! Всё, давай, до свидания! Окей! Мы сделаем все сами!»

Но Димитров решил все разрулить миром.

– Так, ребята, давайте без напряжения. Инвесторы действительно запретили картонную мебель, так что нужно придумывать другое решение.

Денис надул губки, но другое решение всё-таки стал изобретать.

Метания и терзания по поводу нового решения дизайнера Дениса заняли недели полторы. Между тем, инвесторы жёстко обозначили дату открытия: первое декабря. Оставалось меньше двух недель.

Когда я видел, как медленно, как неспешно, с заламыванием рук и закатыванием глаз, работал над оформлением нашего книжного магазина дизайнер Денис, моя симпатия к нему постепенно переходила в любовь. Пылкую, трепетную.

Когда Денис, наконец, спроектировал стеллажи они с Димитровым поехали заказывать распил. Надо ли говорить, что Денис четыре часа прямо на лесопилке дописывал свой проект? Потом распил привезли. Надо ли говорить, что Денис дописал проект неверно, и пришлось гнать ещё одну машину с дополнительным заказом?