Он вперил в меня свои темные медоедские глазки. Их взгляд ничего не выражал. Так Байер обычно реагировал на все, что ему не нравилось. Но со мной этот номер не проходил и он это отлично знал. Я спокойно смотрела на него, ожидая ответа.
Через несколько секунд взгляд его смягчился.
– Простите, Анна, это случилось в первый раз. Аристарх Иванович был очень обеспокоен.
– И напрасно.
Я достала из сумки папку с документами Зои и положила ее на стол.
– Вот то, чем действительно важно заняться.
Байер открыл папку, бегло просмотрел бумаги.
– Я скопирую это и отдам независимому бухгалтеру. А как вы сами думаете, Анна, можно доверять этой девушке?
Я пожала плечами.
– Я с ней не знакома. Видела несколько раз в «Фениксе». Она работает у нас первый год.
Байер встал, подошел к металлическому шкафу с ящиками, выдвинул один из них и достал тонкую прозрачную папку. Его массивная фигура почти перекрыла свет из окна.
– Пришла после окончания бухгалтерских курсов, – зачитал он, не вынимая листа из папки. – До этого дважды проваливалась в финансово-экономический, работала кассиром в сетевом продуктовом магазине. Не замужем. Живет с матерью…
– Необязательно было собирать на нее досье.
– Простая формальность. – Он убрал папку в ящик и вернулся на свое место. – Я привык понимать, с кем имею дело.
Я кивнула. Байер всегда был недоверчив и предельно осторожен. Все будущие сотрудники «Феникса-1» проходили тщательную проверку, прежде чем он подписывал с ними трудовой договор.
– Есть еще кое-что, Эдгар Максимович…
Он настороженно и внимательно посмотрел на меня.
– В тот день… когда Аким пропал. За минуту до аварии… Он упомянул о каких-то проблемах.
– Что конкретно он сказал?
– Больше ничего. Я не хотела переводить тему разговора и поэтому не стала спрашивать.
– Понятно…
Он пригладил ладонью поредевший ежик своих светлых, с серебристыми блестками седины волос, задумчиво пожевал губами.
– Так что, – сказала я, – возможно, Зоя Новикова права.
– Если Аким имел в виду финансовые проблемы… Но я в любом случае все проверю. А пока… Анна, пожалуйста, будьте осторожны.
– Не вижу причины.
***
«И. Н.
В семнадцать она влюбилась. До окончания школы оставалось два месяца, она ходила на подготовительные курсы в институт и там встретила его. Ему было уже почти двадцать. Он недавно пришел из армии. Ей нравилось в нем все: залихватская манера курить, перекидывая сигарету из одного угла рта в другой, насмешливый взгляд, темные кудри, белозубая улыбка, его руки – длинные, крепкие, с твердыми мышцами. Она тоже была ничего. Русые длинные волосы, хорошая фигура… И она любила пошутить, посмеяться. Так они и начали – с шутки. Так и смеялись потом все часы встреч. Над голубем, ходящем кругами вокруг голубки, надувшись и растопырив перья. Над собой – споткнулись и чуть не упали. Над одногруппником – «А помнишь, как он на лекцию в носках пришел?». Это была та самая любовь, о которой пишут поэты.
Через полгода он женился на другой, а она хотела сделать аборт, но было уже поздно. Родила мальчика и сразу, в роддоме, написала отказ от ребенка.
После окончания института вышла замуж. С мужем жили скучно. Да, это единственное слово, которым можно было обозначить их совместную жизнь, – скука. Даже вспомнить сейчас не о чем. И не смеялись ни разу. Пять лет прожили без смеха, без улыбок. И все эти годы она думала о нем. Не о том, кто вдруг сказал ей: «Слушай, извини, но она мне больше подходит». А о сыне.
