— Что вы собрались делать? — Голос словно чужой.
Просто во рту пересохло. Потому что, черт возьми, я же не дура. Намерения Бойцова уже заселили мурашек в низ живота, которые осваиваются в ожидании фееричного шоу.
— Ко мне обратился один человек, — загадочно произносит Тимур. — За помощью. Как раз по моей «свободной» части.
— Что за человек? — Сужаю взгляд.
— Диктую приметы. Будь внимательна, стажерка.
Твою мать. Почему так бьется сердце? Будто вот-вот остановится.
Темные глаза похотливо сверкают. Мы с Тимуром достаточно пьяные, чтобы не останавливаться. И это, скажу я вам… впечатляет. Потому что трезвая я бы никогда в жизни на этом икеевском диване не оказалась.
Приподнимаю брови, как бы намекая, что максимально вовлечена в сексуальную игру.
— На вид пятьдесят-шестьдесят лет, славянской внешности, рост выше среднего…
Я слежу за тем, как Бойцов расстегивает пуговицы на джинсовой рубашке, оголяя мощную грудь и проработанный пресс. С трудом сглатываю слюну.
— Пока ничего необычного, — говорю сипло. — Никаких зацепок, товарищ начальник. — Прикусываю нижнюю губу.
Щелчок пряжки ремня, который майор распускает одним движением, вызывает такой силы спазм в промежности, что я нетерпеливо ерзаю задницей, собирая на ней узкую юбку. И это непотребство, конечно, не остается незамеченным.
— Ах да, — кивает майор, корябая пальцами подбородок. Аллилуйя, наконец-то я до него доберусь. — У подозреваемого под носом и на щеках клей.
— Какой клей?
— Ну ясно какой, — раздраженно отвечает он, откидывая рубашку к куртке. — Для бороды из ваты.
— Бороды… — завороженно повторяю шепотом.
Наши взгляды сталкиваются, мы кружим друг по другу, словно видим впервые.
Самый красивый мужик в моей жизни! Даже если окажется козлом — пофиг!
Наконец-то доходит смысл игры, которую затеял Бойцов, и я, не сдерживаясь, откидываюсь на диван и хохочу.
Он решил исполнить желание, которое я загадывала Деду Морозу.
Тимур за лодыжки подтягивает меня ближе.
Не знаю, что именно влияет больше, гормоны или алкоголь, но я тоже включаюсь в игру. Первый раз в жизни хочется быть развязной и не думать о завтрашнем дне.
Тем более к чему скрывать? Я же именно об этом размышляла, когда на протяжении двух месяцев украдкой рассматривала сильное тело Бойцова.
— Ты девственница? — спрашивает он, не сводя глаз с коленок.
— Нет. — Облизываю пересохшие губы.
Тимур поигрывает челюстью.
— Колготки твои, пиздец… — хрипит, качая головой.
Умело массажирует мои ноги, поднимаясь все выше.
— Нравятся? — дерзко спрашиваю.
— Не так… как то, что под ними, — подмигивает он.
Добравшись до талии, резко стягивает колготки на бедра.
— Давно не виделись, — бурчит, распечатывая воздушные стринги.
— Ох… — вырывается у меня невольно.
— Расстегни, — кивает Тимур на рубашку. — Или я к херам все пуговицы вырву.
— Не надо… к херам, — морщусь.
Пальцы дрожат, но я быстро вытягиваю шелковую ткань из-за пояса юбки и развожу полы в стороны.
— Охренеть. — Бойцов меняется в лице. — Ты что… какая-нибудь извращенка?
Прыскаю, когда он с приоткрытым ртом рассматривает полупрозрачный верх «Пошлой Молли», едва прикрывающий острые соски. Даже если бы это был глухой атлас, не скрыть, что они каменные.
А потом становится не смешно. Злополучные колготки быстро исчезают с ног, и впервые надо мной нависает сильное, пышущее тестостероном тело Тимура.
Упершись руками с обеих сторон от моей головы, он будто в стойку для отжимания встает. Замираю, разглядывая темные глаза вблизи.
