Майор Пронин и тайны чёрной магии - страница 6

Таким был майор Пронин в 1930-е. Рисунок Анны Леон

Всю войну Пронин работал в военной разведке и, если когда-нибудь будет можно описать его приключения в годы войны, получится, пожалуй, роман куда более увлекательный, чем даже прославленные «Три мушкетёра» Дюма.

После войны Пронин не захотел вернуться в органы государственной безопасности и это решение было одним из самых умных поступков в его жизни. Вернись он туда, он сам пропал бы там ни за понюшку табака. Откажись он выполнить какой-нибудь грязный приказ или выступи против какой-либо несправедливости, он бы уподобился Дон-Кихоту. Существовала только одна сила, которая могла справиться с могущественными авантюристами и подчинить органы государственной безопасности своей воле. Этой силой была коммунистическая партия, – партия, всегда и неизменно находящаяся на стороне интересов народа. Поэтому при демобилизации из армии Пронин попросил послать его на партийную работу и его просьба была удовлетворена.

Обнаружить его местоположение оказалось не то чтобы просто, всё же в результате своих поисков я узнал, что Иван Николаевич Пронин работает первым секретарем Улыбинского райкома партии.

Мы списались, и я получил приглашение провести свой отпуск в гостях у Пронина. Я охотно откликнулся на приглашение и в течение целого месяца наблюдал за Прониным.

Секретарь райкома партии…

Незавидная жизнь для того, кто думает только о себе и личные интересы ставит превыше всего. Ни сна, ни отдыха, всегда у всех на виду и всегда и за всё в ответе. В колхозах плохо – виноват, промышленность отстаёт – виноват, коммунисты не идут в авангарде – виноват, дети плохо учатся в школах – тоже виноват, в библиотеках не хватает книг или в кинотеатрах демонстрируют старые картины – тоже виноват, а если в районе всё идет сравнительно хорошо, помогай отстающим соседям, не успокаивайся на достигнутом, иди вперёд сам и веди за собой других коммунистов!

Да, не будь Пронин настоящим коммунистом, я бы сказал, что лично дал себя он променял синицу на ястреба. Находясь у него в гостях, я увидел, что это такое жизнь первого секретаря райкома. Да, для коммуниста это была жизнь, но просто по-человечески мне было жалко. Он был весь в непрерывном горении, весь в заботах о людях и в столкновении с людьми…

Это было непрерывное круглосуточное дежурство, как на станции скорой медицинской помощи, но только здесь в центре внимания находились и сев, и хлебопоставки, и заготовки молока, ввод в действие нового сахарозавода, и семинар пропагандистов, и конференция и множество обид и неотложных нужд, с которыми обращаются в райком сотни различных людей. Не по своей вине Иван Николаевич оказался не слишком гостеприимным хозяином, но хотя я не знал, когда обедает и спит сам хозяин, он находил время поинтересоваться накормлен ли и хорошо ли спал его гость. Большую часть времени, проведённого мною в станице Улыбинской, был предоставлен самому себе, – я был волен знакомиться с кем хочу и заполнять время чем мне угодно; я гулял, читал, ловил рыбу и даже написал рассказ, который, как мне казалось, чрезвычайно мне удался и который, после моего возвращения в Москву, забраковали все редактора.

Но перед самым моим отъездом Иван Николаевич точно спохватился и начал уделять мне больше внимания, – правда, это произошло лишь после того, как район разделался с хлебопоставками, – и мы даже съездили вместе на рыбалку и два вечера подряд Иван Николаевич провёл дома, мы вспоминали минувшие дни и вместе перебирали старых знакомых.