— Это они могут, — заулыбался Степаныч.
Рогожин же только ехидно усмехнулся. А Васильев, всё более оживая, продолжал:
— Так что, ну его на фиг, у меня от них мурашки по коже. Это они только к вам какой-то нездоровой любовью пылают. А мне лучше подальше от начальства, поближе к кухне.
— Почему нездоровой? — удивился Рогожин. — Очень даже здоровой.
— Да? Рисковые вы мужики... — потрясённо произнёс майор.
— Ты это о чём? Извращенец! — засмеялся капитан. И глядя на всё ещё помятое лицо Васильева, спросил Степаныча. — Как думаешь можно его посвятить в нашу тайну?
— Ну, намёки он уже делал, так что про нас с тобой, наверное, знает, — и обратился к майору: — Знаешь?
— Угу... — не стал отпираться тот. — Что он твой дед знаю. Меня как раз ваши АМ и просветили...
— Вот и славно. А теперь главное! И учти, что об этом знает от силы десяток человек, теперь ещё двое добавится. Егору знать совсем не повредит, а то его скоро любопытство съест, — и, подмигнув мне, добавил: — Можешь не изображать из себя ветошь.
Смущённо улыбаюсь, типа я хороший. И вообще глухой...
— Ну, а ты, чтоб глупости больше не говорил.
Васильев разводит руками:
— Мужики, а что я ещё подумать должен был?
На лицо Руслана вновь наползает весёлая улыбка, но он молчит, позволяя говорить Степанычу.
— Так вот, Витя, — делает театральную паузу, — Анютка моя старшая сестра. Теперь понял, откуда любовь?
— Ох...ть, — только и смог выдавить из себя Васильев.
— А то! — самодовольно улыбаясь, произнёс Степаныч. — А Маришка её подруга детства, так что, считай, тоже сестра. Всё детство у нас провела.
— Да и меня, в своё время, по той же причине выбрали, — добавил Рогожин. — Подарок Всеслава, моей внучке.
— Куда я попал, — картинно схватился за голову, более-менее пришедший в себя майор, изображая ужас, — кругом кумовство и мажоры...
Развеселил, что тут ещё сказать. А то я бедный так охренел в своём уголке, что если бы не стенка улетел бы со стула нафиг. А так хоть поржали. А Степаныч тем временем решил ещё немного дать информации:
— Если честно, изменились они сильно, но во многом остались прежними. Даже вот взять пример: Анютка всегда красивая была и привыкла к этому. А Маришка, даже сказал бы страшненькая, вот и теперь, заметили, как на замечания о внешности реагирует? Казалось бы, сколько лет прошло, должна привыкнуть, что красотка хоть куда? Ан нет. Да и человечными остались, несмотря на трудную судьбу. Нам всем надо молиться на них. Кто знает, что бы было, не подбери в своё время Всеслав двух обиженных на жизнь девчонок. Обиженных, но не озлобленных. Что для него человеческие жизни? Пыль. А они всё же остались частично людьми. Вон даже геройского деда не забыли...
Степаныч сел на табурет, обхватил голову руками и продолжил:
— Бабушка так тосковала, считай, каждый день рассказывала, в пример ставила. Вот и помнили о нём... Так что Всеслав очень дорогой подарок сделал...
Руслан, сидел с потерянным лицом, а по щеке стекала слеза...
9. ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Охо-хох, грехи мои тяжкие — всё так запутанно. Хотя есть у меня подозрения на данную тему. А куда без них? Но вот озвучивать их... А уж про ту же Маришку, что только в голову не лезло. Но теперь хоть становится более понятным её поведение. А вот и разговор вернулся к Разину...
— То есть сняли ментальную блокировку? — решил уточнить майор.
— Вроде так, — пожимает плечами Рогожин. — Но надо пару дней выждать, что б всё утряслось. А то знаешь, как бывает? Лучше не рисковать, — и потерев подбородок пробурчал: — Грех такое говорить, но хорошо, что парни не шлёпнули этого гада. Как ты только раскрутил его на информацию о бункере?
