— Открыть дверь, — командует Резнов.
Один из двух сопровождающих охранников молча открывает металлическую дверь... За ней комната, со стенами и полом обитыми мягким материалом.
— Выводите.
Парни ныряют внутрь. Раздаются визгливые крики и вой. И вот на свет выводят... существо. Затравленный, безумный взгляд и страх излучаемый вокруг. Вот что может стать с бандитом если день за днём, час за часом, он будет испытывать на себе то, что творил с другими людьми. Техника позволяет многое, даже испытать ощущения от того, как горит живой человек. Или ему вырезают язык и выкалываю глаза, не говоря о прочем... Всём том, что этот некогда грозный главарь банды негодяев делал с другими. Возмездие! В его самом справедливом образе...
Воющего и пытающегося вырваться Аслана, волокут дальше... Туда где закончится его путь.
Бетонные стены, холодный пол... Уже всё, можешь биться головой в попытке умереть... Человек пытается спрятаться, забившись в угол, вжимается в стену в надежде просочиться и уйти от своих мучителей.
— Степан Георгиевич, как желаете? Пистолет или может нож дать? — спрашивает Резнов.
Разин вздрагивает, непонимающим взглядом обводя присутствующих, на мгновение останавливаясь на лице дочери — стиснутые губы и потухший взгляд.
— Я хотел убить негодяя, — замолкает, но собравшись с силами произносит. — Но это уже не он, это какое-то животное... Мне кажется, что он уже достаточно наказан.
— Ну что вы, — машет головой Резнов, — с ним не делали ничего лишнего. Семь раз выкалывал глаза, троих сжёг заживо...
— Прекратите! — останавливает Разин. — Не забывайтесь. Здесь моя дочь.
— Извините, — смущается учёный.
— Вы ведь не думаете, генерал, — равнодушным голосом спрашивает Рогожин, — что кто-то будет кормить и ухаживать за этим ублюдком до конца жизни? Он даже мочится под себя. Поверьте, на нём ещё не всё испытали, или вы его убьёте, или мы продолжим.
— Папа, — рука Зухры ложится на плечо отца, — не заставляй его мучиться. Пожалей. Просто убей... — в глазах девушки стоят слёзы.
— Вы никак жалеете его? — голос капитана сочится сарказмом.
— Нет. Я... Не знаю... Я ненавидела всей душой... Аслана... А это уже не он... То есть он, но... — девушка замолкает, пытаясь собраться с мыслями. — Простить я его не могу, — глаза вспыхивают, — но и ненавидеть это, тоже... — показывает пальцем на скулящее в страхе существо.
— Он заслужил наказание, но не такого... — плечи распрямляются. — Да мне жаль... Не Аслана, но человека. Папа?
— Хорошо, дочка. Дайте мне пистолет.
***
— Спасибо, Ефим Петрович, — Рогожин пожимает руку Резнову. — Отличный препарат, не знал бы, поверил, что он сошёл с ума.
— Ну что ты, Руслан. Святое дело, помочь девочке. Сами-то довести не могли, иначе как работать? Нам грань переходить нельзя.
— А я не верил, что получится, — вздохнул Васильев.
— Ну и зря. Главное что отец не подвёл, беспокоился я, — улыбается учёный. — Ведь думали, труднее будет, однако, хорошо получилось. Вы надеюсь не жалеете о смерти негодяя?
— Вот ещё! Даже жалею, что вы все испытания провели. Рановато сдох...
— Ну что поделать, не заниматься же этим ради удовольствия. Увольте-с.
— Извините, Ефим Петрович, но к таким как он, у меня куча долгов, — сокрушённо качает головой Васильев.
— Понимаю, — учёный вздыхает, — но всё что нужно мы узнали. А вкупе с информацией полученной от Разина... И с тем, что мы выяснили сами за эти годы. Не хочу загадывать, но есть обнадёживающие результаты. Есть...
