К счастью, начинается легкий дождь. Он гасит меня, успокаивает.
– Извини, – говорит искренне, чуть нахмурив брови. – Пока, приятель, – машет Арсению. Его улыбка тоже настоящая.
Удары сердца мощной ядерной волной сбивают все настройки. Кровь заражается виной. Нужно откачать литры красной жидкости из своего тела, пока не поздно.
Усаживаюсь рядом с сыном и спешу закрыть уже дверь. Меня слезы разрывают изнутри. Почему так? Почему? Ведь прошло пять лет! Пять долгих лет, за которые моя жизнь стала другой.
Я ненавижу Аверина уже только за это. Одно появление – и все сгорает как старая сухая тряпка. А она мне нравилась, тряпка эта.
«Рамиль получил по заслугам. У него была два срока: грабеж. Отсидел немного, но отсидел. Если вдруг ты не знала».
Аверин написал спустя минуту, как мы отъехали. Теперь я точно знаю: Стас ничего не знает о том вечере.
Перечитываю несколько раз. Экран яркий, заставляет щуриться. И слезы льются именно из-за этого, но никак не по мажору.
А ты получил по заслугам? За свою игру, Стас?
– Что ты задумал, Стас? – говорит, как выплевывает пережеванную жвачку. Становится противно.
– Хм… Жить свою жизнь. По своим правилам, – твердо отвечаю, не смещая взгляда. Я же сильный противник?
Стас.
Смотрю вслед отъезжающему такси, и за ребрами грызет и расчесывает все в кровь невиданное ранее чувство тоски и одиночества.
Нет, после нашего знакового расставания с Белинской я тоже был подавленным. Бросался на всех, огрызался. Замкнулся, как два провода. Тронешь – заискрю и убью.
Потом привык. Пообвыкся.
Ассоль помогла, хотя ничего, кроме каких-то дружеских отношений, у меня к ней было. Если вообще можно говорить о дружбе между мужчиной и женщиной. По сути, у нас ее и нет. Я не раз замечал влюбленный взгляд жены.
Поначалу она все скрывала, как за черной ширмой. Прокололась однажды, а я все же был наблюдательным. Работа обязывала.
– Ну и куда ты пропал? – отвечаю на звонок отца и выдыхаю весь скопленный воздух.
Не дышал, пока такси с Сашей и Арсением не скрылось.
– Ты должен был быть у меня еще полчаса назад!
Слышу скрип стула и характерный металлический стук от палки для ходьбы по кафелю.
Отец не прекратил быть властным и грубым, но сейчас это скорее привычка, от которой уже не избавишься. Я принял ее.
– Да еду я. Ты таблетки выпил? – сам повышаю голос. Иногда позволяю себе.
Три года назад отец попал в страшную аварию, после которой я думал, он не выживет.
Когда папа лежал на операционном столе пятый час, первый раз за всю свою жизнь почувствовал, что не смогу без него. И речь не про деньги, связи или что-то в этом роде. Просто он мой отец. Единственный близкий человек.
Родная мать ушла, я был совсем маленьким. Женщина, которую я звал мамой все годы, тоже поспешила уйти после того, как отец мне все рассказал.
Свою часть сделки с Андреем Авериным она выполнила. Ее счет пополнился на очень круглую сумму. Именно столько стоило называться моей матерью. Она не сказала мне «пока», как и «прости». Просто ушла. Мы с отцом остались одни. Ведь не заслуживаем любви.
Лисица в тот день была права. Ее слова в голове, как забитые со всей силы гвозди засели. Неоперабельно, несмертельно, но чертовски страшно и больно.
Смотрю на высотку, где меня ждет Исаев. Понимаю, не сейчас. Не сегодня.
Пишу короткое СМС другу и сажусь в машину. До дома отца отсюда совсем недолго ехать. Нужно и правда заскочить к нему. Упрямый старик только говорит, что пьет таблетки, а на деле считает, что они ему не нужны.
