– Слушай, прости, что так вспылил. Если ты счастлива с этим своим американцем, я рад за тебя. Но если он будет вести себя как мудак, только скажи, я поеду и подправлю ему его гарвардское лицо.
– Он учится в Итоне.
– Да похрен, – усмехается Адам. – Я его везде достану.
– Знаешь… – произношу и кусаю нижнюю губу, не решаясь озвучить тот абсурд, который собиралась.
– Ну? – Адам побуждает продолжить и достает из кармана вейп.
– Маркус выдвинул мне условие для женитьбы.
– Условие? Что там за принцесса такая? – недовольно фыркает мой друг, затягиваясь дымом.
– Эта штука чертовски вредна. Хуже сигарет, – тычу пальцем в конструкцию в руке Адама.
– Жить вообще вредно, – выдает он. – Так что за условие выдвинула эта сучка? Прости, – смеется, когда видит мое хмурое лицо. – Неудачная шутка. Ну? Так какое условие?
– Он сказал, что не женится на девственнице. – Адам тут же начинает кашлять и смотрит на меня сквозь набежавшие слезы.
– Чего? – тянет он.
– Сказал, что я должна… как бы… ну, избавиться от этой проблемы. Поможешь мне?
Адам
Несколько лет назад я пообещал себе не материться. Даже не помню, с чем это было связано, просто в один день решил, что моего словарного запаса должно хватать для любой из жизненных ситуаций.
Но к такому меня не готовили.
Это же гребаный пиздец, который ни на какую голову не натянешь.
Ладно еще, фиг с ним, что этот придурок по какой-то причине не хочет жениться на девственнице. Но сказать ей, что она должна сама решить эту проблему?
– Лер, моргни, если мудила зажал тебе пальцы в дверях или вытворил еще какую-то дичь, – произношу хмуро. Пытаюсь шутить, но голос звенит яростной сталью.
– Адам… – неуверенно начинает она.
– Да пиздец! – рявкаю и так сильно швыряю свой вейп в камень, что он лопается и разлетается на мелкие кусочки.
– Ты чего? – дрожащим голосом спрашивает Лерка, которая еще никогда не видела меня в такой ярости. Перевожу на нее взгляд исподлобья. Хмурится и слегка дрожит, глядя на меня широко распахнутыми глазами.
– Курить бросил, – цежу. – Ты сказала вредно, вот я и бросил.
– Адам… – опять начинает она.
Но я срываюсь с места и, резко подойдя, сгребаю ее в охапку. Прижимаю к своей груди, в которой бешено, рвано колотится сердце.
– Как можно вообще тебе ставить какие-то условия? – спрашиваю хриплым голосом. – Он должен, сука, молиться на тебя только за то, что ты согласилась посмотреть на этого ушлепка.
– Ты начал материться, – бубнит Лерка мне в шею, непроизвольно лаская кожу своими губами. А у меня от этого по ней разбегаются мурашки.
Закрыв глаза, дышу. Пытаюсь поймать хоть какой-то дзен, чтобы не пугать свою подругу, только ни черта не выходит. Все тело аж дребезжит от того, как сильно меня трясет. Я готов рвать и метать. Причем рвать преимущественного этого убогого придурка, который выставляет девушке настолько дебильные условия.
– Я просто… – говорит Лера и запинается. – Наверное, не стоило это обсуждать с тобой.
– Помолчи немного, – отзываюсь. – Дай переварить эту поебень, ладно?
Лера молча кивает и продолжает обнимать меня, слегка сжимая в руках ткань моей футболки на спине. Шумно дышит в мою шею, а я зажмуриваюсь и пытаюсь не совершить какую-то дичь.
Через несколько минут отрываюсь от своей подруги и смотрю в ее кристально чистые, голубые глаза.
– И ты реально поведешься на эту хрень? – спрашиваю. – Понимаешь же, что условие конченное. Как и твой жених, по ходу. Разорви помолвку.
