Мазиловские были - страница 4

Однако как-то постепенно наше общение сошло на нет. То ли мы были еще слишком юны, чтобы всерьез начинать какой-то ранний роман в стиле Ромео и Джульетты, то ли были очень заняты в своих школах и послешкольных делах. Кто знает? Я ведь, как уже сказал, занимался английским по программе спецшколы, а еще стал ездить в дом пионеров на драмкружок и в школу юнкоров, да и занятия в секциях лыж и ручного мяча продолжал. А в девятом, вместо них, стал ходить на модное тогда каратэ в полулегальной секции в спортзале Дорхимзавода. Света же после школы занималась музыкой, осваивая у частницы-пианистки фортепьяно, и дважды в неделю ходила в ЖЭК – на самый «девчачий» кружок кройки и шитья.

Мы, правда, изредка позванивали друг другу по домашнему телефону, но разговоры были краткими – как, мол, дела, что нового в школе, да и, собственно, всё. Потом и звонки тоже как-то сами собой прекратились… В старших классах, когда случайно виделись на улице, мы, конечно, радовались встречи и останавливались перемолвиться накоротке, обменяться нехитрыми новостями, могли и обсудить новые фильмы или выпуски телевизионного «Кабачка 13 стульев», но дальше этого «отношения» не шли.

Когда же у мазиловских пацанов и девчат вовсю «заиграл гормон», и мы в теплое время года стали ночь напролет пропадать в мальчишеско-девичьих компаниях в Овраге, на Пруду или на Москва-реке в Филевском парке, сидя у костра, играя на гитарах или распивая «бутылочку сухонького» «на бревне», Светы среди нас ни разу не наблюдалось. Как, впрочем, и других девчонок из «английской» спецшколы. Да и парни-спецшкольники, даже из числа соседей, тоже нечасто удостаивали наши компании посещением. А и вправду, чего элитариям с пролетариями вошкаться? Не царское это дело!

Так что школьные романы я закрутил вовсе не со Светой. Моими первыми девушками стали соседка по «хрущобам» Лена, затем ее тезка-одноклассница, потом «незнакомка из окна» – Наташа, жившая в доме напротив бабушки и дедушки, а после мазиловских барышень – стройная зеленоглазая чаровница Катя, с подготовительных ин’язовских курсов на «Спортивной», приоткрывшая тайные стороны «взрослой» жизни. Катя долгое время жила в Кабуле, где по какой-то линии работали ее родители, и я завороженно слушал ее рассказы об Афганистане периода Закир-шаха и Дауда, испытывая при этом полный восторг от колорита восточной жизни и в то же время какую-то неясную, щемящую сердце тоску…

…Перед поступлением в институт у меня были некоторые колебания между двумя вузами – ин’язом и МГУ в виде его истфака и журфака. История была моим любимым предметом в школе, я регулярно завоевывал первые места на районных и городских исторических олимпиадах, и наш учитель-историк Михаил Григорьевич Гринвальд, между прочим, прошедший войну юнгой Северного Флота, просто видел меня будущим доктором наук и академиком. Я же видел себя, скорее, журналистом-международником, ведущим «Международной панорамы» – была в наше время такая популярная телепередача. (Кто постарше, наверняка, помнит «перлы» ее спецкорров типа: «Нелегкая судьба корреспондента занесла меня в Нью-Йорк, где Гудзон несет свои мутные воды», «На берегах Потомака раздался ястребиный клекот. Его издал министр обороны США Каспар Уайнбергер», «На Елисейских полях вновь расцвели фиалки, но что-то не радостны лица трудовых парижан», «В Бонне опять запахло реваншизмом. В столицу ФРГ на свой очередной шабаш съехались судетские немцы»).