– Я хотел бы знать. Вы полушутя ответили моему Рутгеру…
– А. Понимаешь, мои последние желания все уже поисполнялись. Когда тебя целый год подряд носят прямо в горсти и впивают все слова, что слетают с твоих нежных губок, только и хочешь под конец, чтобы меня-оставили-наконец-в-покое!
Эта Маргарита неожиданно повышает тон.
– Потому вы и согласились на моё требование?
Она усмехнулась.
– Нет. Простой расчёт: если тебя вынут из мягких домашних тапочек и в тот же миг выставят на высоком помосте, это будет чистое потрясение моих основ. Им этого не нужно.
– Кому?
– Да моим рутенцам.
– Вы так их любите?
– Ну, мальчик, надо же кого-то любить.
– Хельмут.
– Гита. Коротко и легко запоминается.
– Гита. Вы можете рассказать мне, что дарили вам ваши соплеменники?
– Если это не досужее любопытство. На последнее нет времени.
– По какой причине вы указали на меня, сэниа Гита, помните?
– Поняла тебя. Сердце, значит, требует? Ну что ж. Я захотела одиночества. Роскошного одиночества. Огромный отель… то есть дворец… Нет, просто дом с огромным парком. Нет, скорей даже небольшой замок посреди полудикого леса. Лиловая глициния по всему фасаду. Черешчатые дубы, серебристые клены, медные буки, растущие в глубокой тени, чтоб проявилась их темно-багряная окраска. Золотистые ясени. Цветущие липы с их невероятным медовым запахом – всю жизнь именно о таком мечтала. В парке целая свора веселых собак – эти были не мои, я же понимала, что надолго меня не хватит. Верховые прогулки на смирных лошадках, с блестящей свитой. А внутри дома – библиотека и камин для холодных вечеров. Изысканная еда. Музыка и рукоделия. И умные собеседники, которые являются по первому зову. Эти вот, кого вы с дедом видели, и многие еще. Я, конечно, прекрасно знала, что все они – мои сторожа, но могла выбрать и приблизить к себе любого. И отослать тоже.
– Королева.
– Госпожа Крови, – ты ведь слышал.
– Это верно?
– Что – верно? Знаешь, Хельмут, я ведь урожденная скондка, меня в Рутен муж привез. Он четко верил, что его милая земля как-то особенно проклята из-за своего личного Каина. А кровь только кровью и смывается. Я ведь была его на двадцать два года младше… Светоч мудрости. Стена неприступная. Источник нежности – мне вечно в жажде быть… Знаешь, как это сладко – когда тебя любит поистине зрелый мужчина! Сладко – покуда он не состарится. Или пока его не убьют в нелепой карманной войнушке. В маленькой, но очень гордой стране Ичкер.
Я такую не знал, но на всякий случай глубокомысленно кивнул.
– Вот почему вы согласились?
– Да нет. Напрочь отравить мне существование даже такой штукой, как смерть близких, невозможно. Похожие кладбища ведь внутри любого из нас. Да и, кстати, понурое сердце в жертву не годится.
– Не понимаю тогда, что могло вас подвигнуть.
– Хельмут, исповедовать меня будут завтра. Непосредственно перед тем, как станут вешать на меня всех своих козлов отпущения, и часа за два до теснейшего общения с тобой.
Я почувствовал себя так, будто заглянул в тайное тайных храма. Или как тогда, когда мой лучший школьный друг Ханкен-Конопушка ни с того ни с сего вдал мне кулаком под дых. И, я так думаю, Гита прочла все сии чувства на моей симпатичной открытой физиономии.
– Юноша, не стоит принимать меня так уж всерьёз, – рассмеялась она. – Хотя ты упорно лезешь не в свои дела, да еще и в дела секретные, – понять тебя можно. Вот что. Я тебе выдаю всякие рутенские тайности, исполняю любые твои беззакония, но баш на баш. Я одно – и ты одно. По рукам?
