Мы подвели «Сперхафок» к одной из западных пристаней. Те двое из таверны наблюдали, как мы крепим швартовы, потом как Гербрухт, Фолькбальд и я сходим на берег. Фолькбальд, подобно Гербрухту, был фризом и точно таким же здоровяком, сильным, как два обычных человека.
– Что говорить знаешь? – уточнил я у Гербрухта.
– Конечно, господин.
– Не называй меня господином.
– Да, господин.
Пока мы шли к таверне, дождь сек нам лицо. У всех нас троих под промокшими плащами были надеты кольчуги, но мечей и шлемов мы не взяли. Вместо них – грубой вязки шерстяная шапка и нож, который каждый моряк носит на поясе. Я хромал, Гербрухт слегка поддерживал меня. Земля раскисла, вода лилась с крытой соломой крыши таверны.
– Довольно! Стойте там! – крикнул нам более рослый из пары в красных плащах, когда мы приблизились к двери.
Мы покорно остановились. Те двое стояли под крыльцом, и их явно забавляло, что мы вынуждены ждать под проливным дождем.
– Что вам тут понадобилось? – спросил высокий.
– Лорд, мы ищем укрытие, – ответил Гербрухт.
– Я не лорд. И за укрытие тут берут плату с кораблей, – объявил дружинник.
Он был рослый, широколицый, с густой окладистой бородой, коротко подстриженной. Под красным плащом была кольчуга, на груди висел покрытый эмалью крест, а на боку длинный меч. Вид у него был уверенный и деловитый.
– Ну конечно, – смиренно сказал Гербрухт. – Плату мы должны внести тебе?
– Мне, разумеется. Я тут городской рив. С вас три монеты. – Он протянул руку.
Гербрухт был не самый смышленый из людей, поэтому просто вытаращился, что являлось лучшим ответом на столь возмутительное требование.
– Три? – воскликнул я. – Да мы в Лундене одним обошлись!
Высокий неприятно улыбнулся:
– Дедуля, плати три. Или ты хочешь, чтобы мои парни обшарили твою жалкую лодку и забрали то, что нам понравится?
– Ясное дело, нет, – обрел дар речи Гербрухт. – Заплати ему, – бросил он мне.
Я достал из кошеля монеты и протянул высокому.
– Неси их сюда, дубина ты этакая! – потребовал он.
– Несу. – Я заковылял через лужу.
– Кто ты такой? – спросил высокий, сгребая серебро с моей ладони.
– Его отец, – сказал я, кивнув в сторону Гербрухта.
– Мы паломники из Фризии, – пояснил Гербрухт. – Мой отец хочет попросить исцеления у шлепанцев святого Григория в Контварабурге.
– Все так, – закивал я.
Свой амулет в виде молота я спрятал под кольчугу, а оба моих спутника были христиане, и на шее у них висел крест. Ветер рвал солому из кровли таверны, вывеска в виде бочки опасно раскачивалась. Дождь не ослабевал.
– Черт бы побрал этих чужеземцев-фризов, – пробормотал с подозрением высокий. – Еще и паломники! С каких это пор паломники носят кольчугу?
– Это самая теплая одежда, какая у нас есть, – проговорил Гербрухт.
– Да и корабли данов рыщут в море, – вставил я.
Длинный осклабился:
– Дедуля, староват ты для драки, и уж тем паче с датскими викингами! – Он снова посмотрел на Гербрухта и добавил язвительно: – Священные шлепанцы вам понадобились, значит?
– Прикосновение к туфлям святого Григория исцеляет больных, – подтвердил Гербрухт. – А отец мой страдает от горячки в ногах.
– Многовато вы захватили паломников, чтобы вылечить ноги одного старика, – недоверчиво заметил высокий, кивнув в сторону «Сперхафока».
– По большей части это рабы, – пояснил Гербрухт. – Некоторых мы собираемся продать в Лундене.
