Кувырок в сторону ближайшего противника. Как бы мимоходом, Павел нанёс ему удары по почкам. «Один – ноль», – сам по себе начал отсчёт мозг.
На выходе из кувырка достаёт следующего нападающего ударом сдвоенных ног снизу в челюсть. Та хрустнула словно орех. Мозг продолжал счёт. Дальше всё закрутилось так, что со стороны просто ничего не было понятно. Просто с регулярной периодичностью из кучи мельтешащих тел, рук и ног вываливался один, а то и двое отыгравшихся бойцов. Когда счёт стал девять – ноль, Павел угомонился и последнего противника отправил в нокаут банальным хуком. Как говорил известный классик: «Народ безмолвствовал».
Тина потянула онемевшего Аспаруха за рукав. Тот вздрогнул.
– Если бы твой десяток был вооружён, то они бы все были мертвы. Я однажды видела его карусель смерти. В бою он неукротим.
– Так вот что значил твой совет. А он, случайно, не посланец Богов? Смертному – такое не под силу.
– Нет. Он смертный, я сама лечила его раны. Просто Боги прислали его сюда с другой войны. На которой, как он сам говорил, он был не самым лучшим воином.
За ходом поединка внимательно следили ещё один заинтересованный наблюдатель:
– Моё сердце не ошиблось, – беззвучно прошептали девичьи губы. – Что бы такое придумать, чтобы сегодня он снова был мой. Брат! Брат меня любит. Он поможет.
Павел в полном молчании сделал круг почёта и занял своё место на трибуне. С поляны унесли воинов. Слава Богам, все остались живы. Место поединщиков заняли стрельцы из луков и соревнования пошли своим чередом. Стрельцы показывали чудеса в обращении с этим грозным оружием. Стреляли и пешими, и на полном скаку. Но неизменно все стрелы попадали туда, куда направляли их воины.
«А стрелять, как умеют они, я уже не научусь. Такому учат с детства», – с лёгкой завистью подумал Павел.
Тина сидела, прижавшись к его плечу, и с гордостью поглядывала по сторонам.
Не дожидаясь окончания торжеств, так как всё это грозило затянуться до глубокой ночи, Аспарух попросил Тину отпустить мужа вместе с ним, сославшись на важные дела.
Королева, немного подумав, дала своё согласие.
В шатре у Аспаруха они остались вдвоём.
– Устал от этой суеты. Да и поговорить с тобой один на один хочется, – произнёс хан, разливая по чашам мёд.
– А как я устал, – поддержал его Павел. – А ведь действительно, после того как я оказался здесь, я живу в каком-то диком темпе… «Как до сих пор не сломался! – додумал он про себя. – «Столько событий! Одни женские интриги чего стоят!»
– Послушай, брат, ты где так научился искусству боя? Я равных тебе не встречал, – спросил его Аспарух.
– Были учителя. Кстати, если хочешь постичь хоть малую толику, можешь приобщаться. Я и мои ученики учат гвардейцев рукопашному бою. Приглашаю. Можешь пару десятков своих лучших бойцов привести.
– С удовольствием.
За время беседы они осушили по паре чаш мёда.
– А ты знаешь брат, что моя сестра в тебя влюблена?
Павел поперхнулся и, против его воли, щёки залились пунцовой краской. Аспарух, заметив это, расхохотался.
– Неужели ты думаешь, что у нас что-то может остаться в тайне. Она сама мне призналась. Плохо, что вам нельзя иметь двух жён. А может, породнимся?
– Да ты что! Две волчицы в одном логове! Они же отравят друг друга.
– Гюльна – нет. Она воспитана по-другому. Да и гунны придерживались наших традиций. Не думаю, что королева Тина думает иначе.
– Как быть нам, султанам? Чёрт меня дери. Если есть три жены… – переиначил на свой лад слова песни из известной кинокомедии.
