– Ну что, товарищи опера, как поступим? Квартиру отдадим «семёрке» под наблюдение? Или не станем делиться славой и оформим душегубцев сами? – Задал вопрос Вышутин и, не дожидаясь ответа, сам ответил: – Вижу как наша молодёжь рвётся в бой! Не скрою – приятно.
Поняв, куда клонит командир, молодёжь потупила глаза, вроде бы они тут ни при чём. Сидеть в холодном подъезде в ожидании когда явятся хозяева, занятие не из приятных. Но что поделаешь, уже пошла команда:
– Занимаете позицию в доме напротив, пасёте квартиру по входу в подъезд, по окнам. Как в квартире кто- нибудь появится, выходите на связь. Одну радиостанцию вам, другая – при нас. Мы на запасных позициях ожидаем от вас доклада.
Молодёжь нехотя покинула машину. Они примерно догадывались, где находятся эти «запасные позиции».
– Ну что, Павлуша, извиняюсь, товарищ капитан, вы готовы показать русским офицерам широту славянской души? – спросил Вышутин.
– Когда я получил старлея то вся уголовка неделю гуляла, – горделиво въехал в диалог Николай.
– Ещё бы, восемь лет вместо двух положенных в лейтенантах проходил, – хмыкнул Борис.
– Я как пионер. Если старшие товарищи прикажут, всегда готов, – пожал плечами капитан.
Ему не очень то и хотелось повторять вчерашний вечер, но, надеялся, так как всех ждёт работа, слишком злоупотреблять не станут. Поэтому сам предложил ждать сообщений от группы наблюдения у него дома.
– Предложение принимается. Игорёк, рули в лавку, – Вышутин положил руку на плечо Лядова. – Павел, а как дома у тебя обстановка?
– Дома у меня полный штиль. Моя последняя любовь, опасаясь голодных обмороков, променяла меня на более сытный вариант, – грустно поведал Пашка.
– Такого мужика! – изумился Борька. – Ну, бабы, ну дуры! Смутные времена – временные явления. Россия прорвётся. А любовь… Она вечной должна быть!
– Значит, не было любви. Поэтому: наплюй, Павел, и забудь, – встрял в разговор водитель.
– Уже.
– Не понял?
– Я говорю: уже наплевал и забыл.
– При нашей работе тыл должен быть железобетонным, – глубокомысленно изрёк Николай Бобылюк.
На минуту в машине повисла гробовая тишина, затем грянул дружный хохот
– Ну, ты Колёк даёшь, ты хоть подумал что сказал, я понимаю, если бы это Игорёк сказал – верный муж и семьянин, а ты то сам – шлюха в штанах.
– Я мужчина, – важно сказал Николай. – Добытчик, а жена должна сидеть в пещере и верно ждать пока охотник добудет мамонта.
– Да что ты говоришь, и много ты наохотил, добытчик, наверное, домой все болезни перетаскал?
– Ну, всё спорщики, давайте, идите в лавку. – Лядов остановил машину около магазина.
– А пусть виновник идёт, – строптиво откликнулся Бобылюк.
– Пойдём с тобой, Колян, а то эта военная интеллигенция из малопьющих возьмёт не тот боекомплект, – подтолкнул своего оппонента Вышутин.
После недолгих споров в магазин направились все трое. Купили кое-что из закуси и три литровых бутылки водки. Павел непроизвольно покачал головой.
– Не боись, – успокоил Вышутин. – Хохол берёт на себя два встречных плана. Я правильно говорю, Колёк? – Повернулся он к Бобылюку.
– Да ладно! Мужики, давайте лучше пошустрей, – поторопил «передовик-стакановец» в ответ.
На стол накрывали по-быстрому и молча. Сели, разлили, чокнулись и выпили. Бобылюк тут же налил по второй и скупо проронил:
– Давай, капитан. За тебя!
К двум часам ночи за столом ещё сидели полупьяный Вышутин и полутрезвый Бобылюк. Павел уже час как спал на диване.
