Мечта. Море. Любовь. Сборник рассказов о любви к себе, друг другу и своему пути - страница 17

Он появился на пороге нежданно-негаданно. Я вообще не понимаю, как он нашел меня, думала, что под крылом у мамы я хорошо спряталась.

– Как ты это сделал? – спросила я.

– Сейчас это не важно, – мило ответил он, как будто ничего такого не было. – У нас есть пять часов. Три часа, чтоб вернуться в город, час, чтоб заехать за одеждой и еще прорепетировать в последний раз.

Наверное, я бы простила его. Да, точно бы простила. Только вот он не просил прощения. Он хотел, чтобы я станцевала с ним этот дурацкий танец. И все. И я решила, что станцую. Но не ради него, а ради себя. И это будет в последний раз.

Я сделала первый шаг и мое сердце замерло. Яркий свет прожекторов светил в глаза, и я не видела сколько человек сидело в зале, но знала, что много. Я сильно волновалась и боялась оступиться. «Но я же танцовщица, и у меня нет права на ошибку», – так говорил Ярик на репетициях. Он хотел, чтобы танец был безупречным. И вот сейчас, под светом софитов, я подумала: «А к черту безупречность. Танец – это я. А я вовсе не безупречна».

Эти три минуты длились целую вечность. Каждый раз, когда Ярик касался моей руки, я вздрагивала – она была такая холодная. Я не ощущала той прежней теплоты и того трепета. Все эти чувства как будто умерли во мне. Впрочем, как и Ярик. Я думала, что смогла бы простить его. Но нет, для меня он умер в тот момент, когда коснулся ее руки.

Музыка закончилась, и я вырвалась из его объятий. Прямо за кулисами сняла балетки и швырнула их за сценой, надела плащ и распустила волосы. На улице было девять вечера, а я шла в солнечных очках.

«Рагнеда взмахнула мечом и одним мощным ударом отрубила крыло цвета огня. Раненая гермуда взвыла от боли и пала наземь, продолжая трепыхаться в агонии. Еще один взмах – и уже второе крыло полетело в сторону. Грозное некогда чудище превратилось в обыкновенную ящерку. Лишь кровоточащие раны на спине напоминали об истинном происхождении существа. Рагнеда вложила меч в ножны и подобрала обрубленные женской рукой крылья. Она сохранит их в качестве напоминания об удивительной истории, как царевна-воин спасла свою родную землю от грозного чудища – гермуды. Конец».

С восходом солнца я закончила начитывать черновик новой книги в голосовой блокнот и была довольна собой – впервые за долгое время дедлайн пока не сорван. У меня есть пара часов, чтобы собраться и точно в срок доставить рукопись редактору. Я отбросила подальше исписанные вдоль и поперек листочки и потянулась прямо в кресле – минутка отдыха будет очень кстати. Не помню, сколько часов просидела вот так, скрючившись за компьютером, но спина изрядно затекла и требовала хоть какого-то движения. Надо сделать зарядку, а лучше потанцевать. Я переключила телевизор с детектива в духе 20-х годов на музыкальный канал в поисках заводной песни с тупым текстом, но здесь, с утра пораньше, начались какие-то важные новости шоу-бизнеса. Интересно, про писателей вообще хоть что-нибудь скажут? Могу поспорить, что нет. И даже не подумают. Ведь мы же не звезды. А я – так тем более. Меня никогда не покажут по телевизору, и пора бы уже смириться с этим фактом.

– Ожидается ли что-то грандиозное? – спросила репортер у какого-то смазливого, судя по всему, рокера.

Очередной. В порванных джинсах, футболке с черепами и кожаной косухе. Где их только клепают? Все как под копирку. Все звезды. Все кумиры. А что в голове? Черная дыра. Но их все равно будут боготворить. Бей гитары, ругайся матом, принимай наркоту – тебе все простят, если ты звезда. Я – ни разу не звезда. За все свои поступки мне приходится платить. Им, рок-звездам, достается вся слава этого мира. Нам, писателям, лишь крошки от бублика фанатской любви.