Потом он плюхнулся рядом с сеструхой и открыл меню. В его отсутствие Ирке принесли коктейль, и она, потягивая зеленую жидкость с водорослями и льдом, стала комментировать сообщения Евы. «Вот кто сука», – подумал Пашок и резко захлопнул крышку своего ноута, чуть не прищемив сестрице пальцы.
– Ты чего психуешь?! – вспыхнула Ирка.
– Хватит бакланить. Убедилась? Давай баксы – и свободна.
– Не-е-ет, пусть она напишет, что любит тебя. А то, может, это она тебя разводит? – Ирка насмешливо улыбалась, покусывая губы.
– Ладно, – согласился он, – послезавтра последний день.
– Ну, я пошла?
– Иди, – буркнул Пашок.
– Заплатишь за мой коктейль или как? – Сестрица потрепала его по плечу.
– Иди уже. Заплачу.
Ирка послала ему воздушный поцелуй и пошла, вихляя задом, к лестнице. Вот ведь…
Пашок открыл ноут. Перед его носом висело последнее сообщение Евы: «Ты куда пропал?»
Он поднялся выше на несколько строк и с горечью прочел:
Face Off (18:58)
Люблю Москву и… раннюю весну…
Маргарита))) (18:58)
Это мой город!.. и чтоб дождик обязательно…
Face Off (19:03)
уютная кофейня…
Маргарита))) (19:03)
может быть)
Общение в этом невидимом мире рано или поздно приводит к расставанию или встрече – в любом случае, никто тут не застрахован от разочарования. Ни я, ни Близнец не настаивали на пересечении в реальной жизни – возможно, страшась обнаружить не тот образ, который рисовался в воображении. И я все чаще задавала себе вопрос, что произойдет, если мы увидимся воочию, – потеряем интерес друг к другу или останемся близкими людьми и перестанем наконец саботировать жизнь, вольемся в ее сумасшедший поток, радуясь каждому дню и всем погодам?..
@
Набережная, нарядная, расцвеченная праздничными огоньками, теряла последних прохожих, погружалась в московский весенний вечер. Близнеца в Сети не было. Скорее всего, он спасал чью-то жизнь – его умение и знание своего дела возвращали людям самое драгоценное. Не это ли главное предназначение человека – возвращать надежду на выздоровление? Рядом с его профессией моя казалась никчемной и нелепой.
Свет литого чугунного фонаря, отражаясь на поверхности воды, создавал иллюзию вселенского покоя, будто бы не было за моей спиной сумасбродного города в аляповатых витринах и шальных перекрестках, а пафосный московский гламур взял да испарился, уступая место тишине и созерцанию.
– Можешь забирать свои шмотки и уходить. Ничего не хочу… Короче, пошел вон!
Чужая ненависть плеснула в спину негодованием, и я обернулась. Прижимая к уху сотовый, по набережной удалялась женщина. Она еще что-то говорила, всхлипывая и задыхаясь. Я вернулась к пятну света в темной воде. Наверное, расставание в некотором роде искусство: уйти красиво – значит уйти вовремя, без пощечин и истерик. Мужчина должен суметь ухитриться и в любом случае остаться джентльменом.
– Все мужики одинаковы? Как думаешь?
От неожиданности я вздрогнула. Рядом со мной на парапете сидела моя старая знакомая, Маргарита, в широкополой шляпе, прикрывающей пол-лица, длинном плаще и сапогах на тонких острых шпильках. Ошарашенная неожиданным появлением этой чудачки, я стояла раскрыв рот. Мистика. Красотка, опираясь обеими руками на шлифованную каменную поверхность, беспечно болтала ногами.
– Не узнаешь? – Она хмыкнула, широко улыбнувшись.
– Я начинаю к вам привыкать, Маргарита.
– А я прихожу, чтобы ты не сошла с ума от одиночества. – Девушка озабоченно нахмурилась.
