Она встала, кошка скатилась на подушки кресла. Из застекленного буфета она достала бутылку и два бокала от Лалик.
– Нам с вами нужно взбодриться. Мне, во всяком случае. Льда у меня нет.
– Я пью безо льда. Дедуля оставил одно указание – ваше уменьшительное имя, Митци. Немного. Но мне улыбнулась госпожа Удача. Показав один из своих ошеломительных фокусов, которыми она так любит забавляться.
Она разлила напиток, села и позволила кошке вернуться на колени.
– Расскажите мне.
– При самых… невероятных, скажем так, обстоятельствах я познакомился прошлой осенью с одной из ваших пансионерок. Она работала тогда в клубе «Платиниум».
Он покрутил ножку бокала в пальцах.
– В ту ночь, когда дедуля умер, ваша пансионерка, Хэдли, была там.
– Она была там? Хэдли? Она встречала… видела Нельсона?
От волнения она почти заикалась. Он кивнул.
– Мы с ней слышали его последние слова, его последний вздох. Дедуле она сразу понравилась. Я хотел бы…
Он замолчал, о чем-то задумавшись. Артемисия отпила глоток, чтобы переварить информацию.
– Необычайный случай, – продолжал он. – По причинам, о которых я вам, вероятно, когда-нибудь расскажу, Хэдли заняла место… другой девушки. На самом деле она не должна была там быть.
– Я больше верю в звезды, чем в случай, – сказала Артемисия до жути ласковым голосом.
Их взгляды встретились. Джей Джей поспешно отвел глаза. Он знал, что она увидит в них то, чего видеть нельзя.
– С того вечера мы с ней еще виделись. Из-за меня Хэдли пришлось сменить работу. Она теперь гардеробщица в клубе «Сторк». В первый день она пришла с этим украшением на плече. С этой экстравагантной птичкой… Таких не может быть тысяча.
– Последний подарок, который я получила от Нельсона.
– Это моя сестра, это Элла заметила ее первой. Она узнала птичку, потому что…
Он достал из портфеля коробочку, обитую потускневшим и потертым фетром. Когда щелкнул замочек, Артемисия вся напряглась в кресле, пальцы ее вцепились в подлокотники.
Она не двинулась с места, ни к чему не притронулась. Только неотрывно смотрела в коробочку, где вперемешку лежали сломанные тельца, разорванные перья, треснувшие клювики. Казалось, это были вороны, расстрелянные из охотничьего ружья.
Вот что осталось от украшения, которое она в ярости сломала, от птичек, растоптанных в «Бродвей Лимитед» ее маленькими крепкими каблучками на глазах у потрясенного Нельсона. Потому что в тот день он так и не смог произнести слова, на которые она надеялась два года.
– Где… где они были? – спросила она сдавленным голосом.
– У него. До самой смерти он хранил их, хоть и сломанных. Он заказал ювелиру копию, которую послал вам. Ту, которая у вас сейчас. Но эти птички первые – те, что он подарил вам во время поездки в Плейнсфилд, и…
– Так вы знаете всё… – тихо простонала она.
Он не ответил. Всё? Дедуля писал каждый день, иногда каждый час, изливая свою страсть, свою безумную любовь к ней. Но нет, о нет, Джей Джей знал не всё.
– Мадам, простите за вопрос, который я задам вам сейчас, – осторожно начал он, – но… я должен его задать. Непременно.
Он наклонился, сосредоточившись на безупречных стрелках своих брюк.
– Должен признаться, ничто не позволяет мне этого, только наитие… Наивное, но вполне естественное наитие Эллы. Ведь ничто в этих дневниках не указывает ни прямо, ни даже косвенно, что…
Его вальс-колебание вернул улыбку на одеревеневшие губы Артемисии.
