– Резвый у тебя приятель, Николай, – засмеялись светики.
– Потише ребята, на нас и так вон режиссер оглядывается, – приструнил их Василий на правах замдиректора, настала тишина.
…
– Я вижу, нелегко таким магазином управлять, целый день как белка в колесе, да еще отчетность, – посочувствовал Николай Ольге, пока они ехали в метро до ее дома, на сей раз без Лены. – С дорогой 12 часов, не меньше, получается.
– Да я уж втянулась. Тяжело конечно, но мне нравится. Я всегда мечтала в книжном магазине работать.
– Во время фестиваля, небось, и на лотках приходилось торговать? Так называемая выездная торговля.
– Приходилось, откуда такие познания?
– До прихода на Мосфильм я работал в системе «Общепита»: в ресторанах, кафе, барах. Официантом, буфетчиком. Так что опыт в торговле есть, – Николай не знал, стоило ли говорить об этом, или нет, но уж раз сказал, так тому и быть. – Профиль конечно, другой, но принцип работы тот же.
Они вышли из метро, дорога к ее дому уже знакома Николаю.
– Валерий сказал, что ты художник и сценарист, – Ольга с интересом взглянула на него, – сколько же у тебя профессий?
– На студии работаю художником, во ВГИКЕ учусь на сценарном факультете. А раньше приходилось и слесарем трудиться, и мотористом на стройке. По стране поездить. Ты наверное, про Алатырь и не слышала?
– Нет, конечно. Я всю жизнь в Москве, с рождения.
– А я родился в Алатыре, на реке Суре. Как-нибудь расскажу об этом, если интересно, конечно.
Они снова присели на знакомую лавочку.
– А я надеялась, что ты заберешься по лестнице ко мне в комнату, – засмеялась Ольга, глядя, как он вскинулся весь. – Шучу.
– Жаль, я бы забрался. Точно говорю.
– Завтра я пораньше освобожусь, позвони мне, прогуляемся, – она протянула ему бумажку с рабочим номером.
– А домашний как же, нельзя?
– Всему свое время, – она встала, взяла в левую руку пакет с продуктами, правую протянула для прощания. – До завтра, Коля.
– Несчастный я сирота, не пролезу в ворота, – сделал обиженный вид кавалер, – я бы тоже, может, с вами отужинал. Шучу. – Вдруг он замер, принюхиваясь:
– А что за аромат из твоей сумки доносится, аж слюнки потекли? Чую, будто я в Алатыре, в бабушкином чулане снова оказался. Такой же аромат, – вздохнул Николай.
– На рынке соленья купила: черемшу, чеснок, помидорки.
Проводив ее до подъезда, он поехал к себе, не особо жаждая встречи с противными старухами-соседками.
«Надо будет как-нибудь тоже на рынок черемушкинский заскочить, купить моченый чеснок, черемшу, и все прочее. Еще торт в гастрономе, бутылку марочного вина», – размечтался он, предвкушая, как уговорит Ольгу посетить его скромную каморку, а там ее будет ждать угощение на славу…
…
Еще с утра он облачился во все самое модное, что у него имелось: в синей югославской рубашке с погончиками, американских джинсах «Wrangler» пятилетней давности, на ногах чешские коричневые туфли «Цебо», в руках спортивная сумка фирмы «Балатон», в общем, парень хоть куда, почти фирмач.
Потому и настроение у него было самое боевое, он летал по студии, словно на крыльях Пегаса, и к обеду мог на полном основании сказать сам себе, мол, с работой на сегодня покончено, пора линять со студии. Не тут-то было.
«Колюня, куда спешишь, пора бы и закусить», – это Володя Ивкин, собственной персоной, весь из себя загорелый и небрежно одетый, но с авоськой в руках, стоял перед ним с улыбкой искусителя на устах.
