– Давай поспорим, Каспаров станет новым чемпионом, – подскочил к нему Валерка, как заядлый спорщик.
– Я спорить не люблю, ты знаешь.
– Тогда я тебя сфотографирую, – раскрыв кофр, Валерка извлек свой дорогущий «Никон», и стал готовить к съемке.
Николай же вынул из своей спортивной сумки словарь английского языка для солидности, библиотечный, поправил модные очки в металлической оправе на носу, и приготовился к фото-сессии. Он любил позировать, так как знал, что фото – это навсегда, как фрагмент застывшей на пленке жизни.
Валерка тоже любил фотографировать, кто знает, может лет через пятьдесят приятель-студент станет известным писателем, и он щелкнул его несколько раз с разных ракурсов и планов, от общего до крупного. Как-никак, тоже кинематографист.
После чего они направились к проходной, хватит на сегодня, наработались, по пути беседуя о чем-то интересном для них обоих.
Ремарка: «Заглянув в ближайшее будущее, автор может себе это позволить, ему не терпится сообщить о том, будучи также большим любителем шахмат, что знаменитый матч проходил в Концертном зале имени П.И. Чайковского с 3 сентября по 9 ноября 1985 года, в результате чего Гарри Каспаров выиграл у Анатолия Карпова, и стал 13-м чемпионом мира по шахматам.
В народе с юмором прозвали соперников Крабовым и Кальмаровым, склоняя их на разные лады в зависимости от своей любви к тому или иному шахматисту.»
Едва расставшись с назойливым приятелем, прилип как банный лист к заднице, все норовил с ним поехать на Калужскую, Николай успокоился, улыбаясь про себя.
Он ехал в набитом битком вагоне метро, обдумывая по пути, что Оле надо бы сделать соответствующий ее статусу заведующей подарок. Все, что приходило на ум, казалось чепухой, и вдруг его озарило: как он мог забыть про Раису, Валеркину приятельницу, ведь она работает в парфюмерном отделе ГУМА, или ЦУМА.
Валерка сам бахвалился, что она может достать любые французские духи, правда, задорого. Ничего, у него есть в загашнике сто рублей, так, берег на всякий пожарный.
Все, решено. Завтра же он позвонит ей и поговорит, сначала о житье-бытье, спросит, как ее подруга Наталья поживает, она любит потрепаться, растает, тут он и припрет ее к стенке: надо, мол, духи самые лучшие и модные на сегодня, позарез.
…
Из кассетника лилась та же песня, словно время остановилось.
«Ах, белый теплоход
Бегущая вода
Уносишь ты меня
Скажи, куда?..»
Николай слушал любимого певца, удобно расположившись в кресле и вспоминая, как встретился с Олей в магазине, как она отдавала распоряжения своим продавцам, мол, пора закрываться, как они ехали в метро, шли по проспекту Мира, который он сразу полюбил, к ее дому, посидели на лавочке, где она перекурила с устатку, а он любовался ее профилем, затем вместе с ней окнами ее квартиры, которые призывно светились им, мол, пора домой.
Теперь из кассетника Юрий Антонов пел о море:
«Море, море, мир бездонный
Пенный шелест волн прибрежных
Над тобой встают как зори
Над тобой встают как зори
Нашей юности надежды…»
– Ты что, задремал, я вроде бы недолго была на кухне, – улыбалась Ольга, ставя поднос с ужином на полку-столик. Она уже переоделась, и в домашней одежде казалась ему еще желаннее.
Николай встрепенулся, приходя в себя от воспоминаний.
– Я вижу мамино любимое блюдо, чудесно.
– Нет, сегодня она приготовила нам гуляш, салатик-оливье, и компот из сухофруктов на десерт.
