Восток знал и знает лишь, что один свободен, греко-римский мир – что некоторые свободны, германский мир знает, что все свободны. На Востоке начинается всемирная история, но на Западе восходит свет самосознания. В субстанциальных образованиях восточных империй присутствуют все разумные определения, но так, что субъекты остаются лишь акциденциями. Восточная история есть детство человечества. Греческий дух есть юношество. Здесь впервые возникает царство субъективной свободы, но вплетенной в субстанциальную свободу. Это соединение нравственности и субъективной воли есть царство прекрасной свободы; ибо идея соединена с пластической формой, как в прекрасном произведении искусства чувственное несет на себе печать и выражение духовного. Это время самой прекрасной, но быстро преходящей цветущей поры. В естественном единстве субъекта с всеобщей целью лежит безыскусственная, субстанциальная нравственность, которой Сократ противопоставил моральность, самоопределение субъекта, основанное на рефлексии; субстанциальная нравственность нуждалась в борьбе с субъективной свободой, чтобы оформиться в свободную нравственность.
Римская империя есть зрелый возраст истории. Это царство абстрактной всеобщности. Индивиды приносятся в жертву всеобщей государственной цели; но в качестве возмещения они получают всеобщность себя самих, то есть личность, благодаря развитию частного права. Та же участь постигает народы. Боль от утраты национальной самостоятельности возвращает дух в его глубочайшие глубины; он покидает безбожный мир и начинает жизнь своей внутренности. Абсолютная воля и воля субъекта становятся едины.
В германском мире господствует сознание примирения. Первоначально дух еще абстрактно удовлетворен в своей внутренности, мирское оставлено грубости и произволу; но наконец принцип формируется сам в конкретную действительность, в которой субъект соединяется с субстанцией духа. Реализация понятия свободы есть цель всемирной истории. Ее развитие есть истинная теодицея.
Насколько твердо Гегель верит в прогресс в истории, хорошо видно из его письма к Нитхаммеру от 5 июля 1816 года:
«Я держусь того, что мировой дух дал времени команду двигаться вперед; такому приказу повинуются: это существо движется, как бронированная, сомкнутая фаланга, неодолимо и с едва заметным движением, подобно тому как солнце движется вперед, через гущу и пустоту; бесчисленные легкие войска за и против него окружают его; большинство вовсе не знает, о чем идет речь, и получает удары по голове, словно от невидимой руки. Всякое мешкающее кривлянье и мудрствующее воздухоплясничанье ничего не могут против этого; они могут разве что дотянуться до шнурков этого колосса, намазать на них немного ваксы или грязи, но не в состоянии их развязать, а тем более снять божественные башмаки с эластичными подошвами или даже семимильные сапоги, если он их наденет. Самая надежная (то есть внутренне и внешне) партия – это, пожалуй, твердо держать в поле зрения шествующих вперед гигантов…»
Абсолютный дух, или религия в широком смысле как единство субъективного и объективного духа, реализуется в объективной форме созерцания или непосредственного чувственного знания как искусство, в субъективной форме чувства и представления как религия в узком смысле, наконец, в субъективно-объективной форме чистого мышления как философия.
