– Как Надежда-то твоя, бывает здесь?
– Пока не появлялась, она больше не моя, мама. Все, разбежались мы с ней навсегда.
– Ой ли, а сыновей куда денете?
– Буду навещать, алименты плачу исправно.
– Ну ладно, мы с Игорьком по магазинам пройдемся, а то в твоем мини холодильнике шаром покати, как я погляжу, – мать с Игорьком засмеялись, переглянувшись, и ушли.
Пока Николай наводил порядок в доме, думал, на чем им спать, да и ему тоже, скрепя сердце убирал книги к стенке, освобождая стол для жизни и радуясь, что это не надолго, так как ему надо садиться за контрольные, писать заявки к сценарию, голова кругом идет. Придется потерпеть.
Тут и гости вернулись с сумками, полными продуктов, мать развернула бурную деятельность на кухне, благо кухонный стол и посуда кое-какая были, и вот они уже за столом едят ее любимый суп из грудинки с картошкой, с разварочки, как она говорит.
– Пока мы здесь, хоть отъешься немного, румянец появится, – смеялись над бедным студентом мурманчане, люди солидные и обстоятельные, он не возражал, и смеялся вместе с ними. Ведь это были не кто-нибудь, а мать с братом младшим.
– А Вова наш как там поживает со своей семейкой?
– Они дом свой в деревне обживают. Вот нагрянут к тебе всем кагалом, сам увидишь, – осерчала вдруг не на шутку мать, не питавшая нежных чувств к родне старшего сына, – он и сам стал как они, такая же деревенщина. Давайте лучше чай пить.
– А я к вашему приезду кое-что купил, – и Николай извлек из укромного места торт «Киевский», который достал не без труда, и с участием дружка-проныры Валерия.
– Вот это брат у тебя, Игорек, давно я мечтала попробовать этот торт, – настроение у матери снова стало лучше прежнего.
Маленькие радости
– Василий Петрович, ко мне мать с братом приехали, вы тут после обеда без меня справитесь? – Николай умел вовремя отпроситься, да так, чтобы без отказа, так и на сей раз.
– Конечно Коля, какой разговор. Надолго они?
– На пару дней, проездом в Алатырь, по малой родине соскучились. Сейчас по магазинам ходят.
– Тогда отпускаю тебя на пару дней. Прикрою, если что, – Василий Петрович тот еще хитрец, понимает, что потом его помощник отработает на славу. С тем и расстались.
Николай побежал на выход со студии, не тут-то было:
«Колюня, ты куда припустил, как конь боевой?»
Оглянувшись, увидел Володю Ивкина, нарядного, загорелого:
– Вова, привет. Из командировки прибыл?
– Да нет, в деревне одной подрабатывал, в бригаде, а так у меня отгулы. Чего зря время терять!
– Молоток. А у меня брат с матерью приехали с Севера дальнего, вот, тороплюсь к ним. С работы отпросился.
– Хорошее дело. Давай по стаканчику со встречей, и разбежимся. У меня все с собой, – показал он на самодельную матерчатую сумку в руке. – Первач деревенский, спичку поднесешь, горит как спирт медицинский.
– Рифмой заговорил, тогда пошли в сад имени Довженко, недалеко и с прохладцей, птички поют.
– Соображаешь, недаром во ВГИКЕ учишься. Когда конец-то?
– Еще три года лямку тянуть, как в армии.
Приятели рассмеялись, и поспешили в яблоневый сад…
Николай смутно помнил, как и где они расстались с другом Владимиром, домой он явился на автопилоте, сразу завалился на диван и заснул, как убитый.
Проснулся от того, что мать щекотала ему под носом бумажкой, и они с Игорьком смеялись, потешаясь над пьяницей. Перед этим младший брат сфотографировал старшего.
Позже Николай поместит в свой альбом фотографии, которые Игорек пришлет ему из Мурманска. На одной из них он сам, спящий на диване в клетчатой рубашке, подпершись кулаком вместо подушки, с блаженной улыбкой на лице.
