Под ней написал: «8 июля 1985 г. Дневной сон художника.»
Но сразу было видно, спит пьяный в стельку.
– Вот, купили Игорьку дипломат новый, а этот тебе от нас на память, он кожаный, всего год относил, а то ходишь на учебу с портфелем, как дядька старый, – улыбалась довольная мать.
– Спасибо, – Николай тоже был рад, он ходил в институт с портфелем, подаренным супругой еще на первом курсе, и кожаный черный чемоданчик с двумя замочками, был ему кстати.
– Мы тоже недавно пришли. Смотрим, а ты на диване развалился и храпишь, – смеялся Игорек, вручая ему еще пакет: – Это все мы с мамой тебе купили.
В пакете находились три пары новых носков, и пара трусов.
– Я посмотрела, носки у тебя драные, трусы тоже. Еще вот четыре простыни, наволочки, полотенца, их я из Мурманска привезла. Ты в чем белье стираешь?
– Ношу в прачечную, тут рядом, и недорого.
– Я пошла ужин готовить, вставай давай, сходи умойся.
– Мама, я отпросился с работы на пару дней, завтра на Красную площадь поедем, как и обещал.
– Вот здорово, я еще там не был! – запрыгал в полном восторге младший братик, заглядываясь на обнаженную женскую натуру в карандаше на ватмане, развешанную на стене.
– Отцу твоему недавно 60 лет исполнилось, хоть поздравил его, или забыл поди со своей учебой?
– Послал ему письмо с открыткой. Его день рождения разве забудешь, 21 июня, а на следующий день война началась. Я и твой не забыл, как раз в день рождения Комсомола наша мама родилась, слышишь, Игорек?
– Знаю, а мы с мамой сегодня в гостях были, как думаешь, у кого? – ехидно смотрел на него болтливый не в меру паренек.
Мать засмеялась: – Позвонила я им, ну и пригласили, повидаться. Чайку попили с тортиком. Хорошая у них квартира, большая. Только Славка уж больно верченый какой-то, как ненормальный носится, ржет как мерин.
– Это он от радости, – заступился за него Игорь. – Мама, соловья баснями не кормят, – но мать уже спешила на кухню…
Так что на следующий день принаряженная троица гуляла по Красной площади, фотографировались на фоне Спасской башни, у мавзолея Ленина, в Александровском саду, побывали в ГУМЕ, ЦУМЕ, без этого никак нельзя.
– Когда-то мы также вот гуляли по Москве сначала с дядей Юрой, Венкой Пигусовым, отец с дядьями приезжали, пиджак кожаный мне в ЦУМЕ купили, – рассказывал он матери с братом, увидев, что это им не интересно, привел их в «Ванду» на Полянке, и пока они рассматривали с интересом невиданные доселе в таком количестве польские товары, купил матери духи «Пани Валевска».
– Это тебе, мама, от меня, – протянул он матери коробочку.
Открыв ее, она увидела необычной формы синий флакон, обрадовалась: – Спасибо, Коля. Красивые духи, а аромат какой приятный. Понюхай, Игорюша.
Молча страдающий рядом Игорек понюхал, сморщился:
– Ничего, у тебя таких еще не было.
Настроение у троицы приподнятое, нагулялись, насмотрелись, пора и домой ехать. Сначала на метро, мать гордо присела в вагоне на свободное место, братья стояли рядом, посмеиваясь про себя. Уж больно величава и неприступна их мать в красивом цветастом платье, с пышной прической, с сумочкой на коленях, руки в перстнях, она смотрела перед собой, ни на кого не глядя.
Пересев на троллейбус, доехали до дома.
Когда лифт с уставшими пассажирами поехал вверх, на пятый этаж, Николай с облегчением выдохнул: – Ну, вот и приехали.
– Сейчас обедать будем, – тут же ответила мать. – В этой Москве так намотаешься, сил нет…
