– Вон за тем столиком мы тогда сидели, – Валерка прямиком направился к столику возле ажурной оградки, у воды. Как и тогда, за ним сидели две симпатичные девушки, поглядывая вокруг.
Увидев заинтересантов, сразу же подскочил официант:
– Вот, рядом с девушками имеются два свободных места, присаживайтесь, – улыбался он всем сразу.
Не успели они присесть, взял заказ, и галопом принес две бутылки вина, и две шоколадки с фруктами. Улыбнулся гостям, мол, только кивните и я прибегу к вам, умчался к другим столикам.
Девушки оказались художницами, а когда узнали, что новые знакомые со студии Мосфильм, Николай художник, Валерий замдиректора, стали общительные и доверчивые, Вика и Света.
Вика постарше, спортивного сложения, сероглазая шатенка, сразу приглянулась Валерию, а Света была полной ее противоположностью: томная, изящная брюнетка, Николаю была близка и понятна ее творческая рассеянность, наивность во взоре карих глаз, даже какая-то отрешенность от мира сего, в разговор вступала невпопад, и смеялась вместе со всеми над собой, не забывая улыбаться Николаю при этом.
Он тут же вспомнил четверостишие по случаю:
– «С невольным пламенем ланит
Украдкой нимфа молодая,
Сама себя не понимая,
На фавна иногда глядит.»
Подружки зааплодировали, тщась припомнить автора, даже Валерка заметил игриво: – Внешность обманчива, Колька еще и на сценариста учится, ВГИК заканчивает, вот стишок экспромтом сочинил, самокритичен.
– Ну, на фавна он явно не похож, – оглядела сочинителя Вика, Света захлопала в ладоши: – А ты приглядись внимательно, может, и похож, сразу не разберешь.
– К сожалению, автор этих строк не я, а сам А.С. Пушкин, – пояснил слегка захмелевший виновник спора, – прочел из куртуазной любовной лирики. Все классики баловались этим жанром, негласно конечно, но с успехом.
– Давайте за любовь и выпьем, покамест вино продают, – Валерка тоже был на взводе, и пил больше обычного.
Официант не мог нарадоваться, ставя на стол новые бутылки.
Вечер прошел быстро, выпили несколько бутылок вина, с фруктами. Болтали о разном, после закрытия кафе рассчитались, прошлись по аллеям, на Октябрьской площади поймали такси, у водителя купили еще пару бутылок портвейна.
Гулять так гулять. Пили, пели, сначала подвезли Валерку с Викой до ее дома, поехали к Светке, а дальше Николай отключился, это бывало с ним иногда.
Перешел на автопилот, как говаривал в таких случаях его отец. То есть, глядя со стороны, он двигался, что-то говорил, куда-то шел, а проснулся утром…
Большие карие глаза смотрели на него с любовью, лаской, и он с недоумением отшатнулся было, увидев перед собой девицу в томной, изнеженной позе, среди простыней и подушек, как вдруг память услужливо вернулась к нему, правда, не вся:
– Светка, я вчера немного лишнего хватил, ты извини, я ничего не набезобразничал?
– Набезобразничал, всю ночь так безобразничал, я еще даже встать не могу, сил нет, никаких.
– Ого, уже десять утра, мне на студию надо, – вскочил с кровати проказник, торопливо одеваясь.
– Может, кофейку, или сухого фужерчик, у меня найдется.
– Нет, умоюсь и побегу, а ты отдыхай. Позвоню.
Армейская выучка еще не покинула бывшего сержанта-спортсмена, и вскоре он уже ехал на метро до станции «Киевская», а там до студии рукой подать, на любом троллейбусе или автобусе остановок десять, и перед тобой родная проходная.
Проза жизни
Как всегда некстати, сильно разболелся зуб, вверху с правой стороны. Побаливал себе понемногу, и вдруг здрасьте пожалуйста. Нет мочи терпеть. В работе проблем никаких, но все-таки Николай поставил в известность своего шефа, Василия Петровича Щербака, и директора Александра Рассказова, который был большим приятелем Игоря Лазаренко, их общего друга.
