И откуда ни возьмись выскочили тут вихорьки маленькие, кружат, вьются, водицей брызжут. Глядят космонавты, а всё уж прибрано да чистенько у них – ни пылиночки нигде!
– Ох, спасибо тебе, Царевна, – Старшой космонавт молвит, – давно этакой опрятности мы тут не видывали.
И в пояс кланяется. А после сказывает:
– Но скажи-ка нам, Царевна, зачем этот твой ракетный наши скарб да утварь поутаскивал? – и на беспутного рукой указывает. – Уж известно нам, – Старшой продолжает, – что на благое дело это, но…
– Прав ты, прав, – поклонившись Царевна ответствует, – на благое… Но никакого благого дела с помощью злого не сделаешь! Истину говорю вам! Добро неправедным никак не содеять! Говорите, какого наказания для моего ракетного желаете?
Рассмеялись тут космонавты, ответствуют:
– Да зачем нам наказание? Пусть повинится, прощения попросит. Да и идите с миром!
Поклонилась на это снова Царевнна, а Старшой дале молвит:
– Про цветы же твои хрустальные скажу, что нет у нас эликсиров и воды живой. Но подумать можно.
Заглянули они во Всёпедию, а нет ничего, друзьям многочисленным понаписали, а те молчат, ток плечами жмут. А тут вдруг глянули на Царевну, а та слёзки горючие роняет.
– Что ты, что ты?! – космонавты запричитали.
А та всхлипывает и совсем запригорюнилась.
Подошёл тогда к Царевне Старшой космонавт и платочек ей подаёт да ласково так произносит:
– Расскажи нам, в чём печаль твоя. А уж мы поможем.
Подняла глазки свои прекрасные Царевна и говорит тихонько:
– Мне цветики нужны, чтоб милого своего оживить. Заколдовала его колдунья с Меркурия за то, что он ей на любовь не ответил. И теперь лежит он в пещере тёмной, в гробу каменном на Луне. Ни жив ни мёртв. И даже поцелуи мои оживить его не в силах. Тут не только мой поцелуй нужен, но ещё и цветик чудодейственный. А цветики – они и сами зачарованные.
И совсем расплакалась.
– Так, – молвит тогда Старшой космонавт, – раз такое дело, то попробуем! Есть на орбите Венеры планетка искусственная, а на ней три старые ведьмы космонавтские живут. Уж им-то всё ведомо. А поехали-ка к ним!
– А они сильно страшные? – это маленький ракетный голосок подал.
– Сильно, – Старшой улыбается. – По чести сказать, не большая радость с ними встречаться. Но не убоимся. Да?
И на своих смотрит. А те тож улыбаются и кивают.
Собрались они быстренько – и в путь! И Царевна с ними, и ракетный её – извинения бормочет, на Старшого поглядывает: простил ли?
А что дале было, так про то новая сказка сочинится.
А жили-были как-то семь космонавтов… Хотя вы, конечно, начало помните. Оно-то не успела ещё вторая сказка за угол забежать, вон она – на палочке скачет, хлыстиком погоняет – а уж третья тут как тут.
Так вот. Сели семеро да с Царевной, да с лохматеньким ракетным в свой звездоплан, да – к Венере. Часа два летели, неблизко. Но добрались, на планетку спустилися. И к домику ведьминому пошли. Стыковаться прям к избушке колдовской – оно излишне, ведьмы строптивы, мало ли?
Подошли, постучали да вошли.
– Здравствуйте, – говорят.
– И вам приветик, – ведьмы отвечают. – С чем пожаловали?
Ну, тут Старшой космонавт наперёд вышел, бороду огладил да и всю историю без утайки и выложил. От ведьм утаивать всё одно не выйдет, а может, ещё и себе дороже окажется.
– Ясно, ясно, – одна из ведьм отвечает. – Тут ляпис философорум требуется, а для него – змей Уроборос. Камня-то у нас нет, но змей неподалече обитает, к нам захаживает, ручной, можно сказать, мы его с нашего огорода капусткой потчуем, так что дело сладим. Но что вы нам взамен-то? За труды наши?
