Читать онлайн Анита Польваре, Дино Стампи - Медичийские звезды

Редактор Анна Штумпф

Редактор Денис Порохов

Корректор Анна Штумпф

Дизайнер обложки Мария Ведищева

Фотограф Полина Шамраева

© Анита Польваре, 2020

© Дино ди Стампи, 2020

© Анна Штумпф, 2020

© Денис Порохов, 2020

© Мария Ведищева, дизайн обложки, 2020

© Полина Шамраева, фотографии, 2020

ISBN 978-5-0050-3197-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Случилось так, что двадцать пятого января две тысячи … —десят третьего года я, как и еще несколько студентов Санкт-Петербурга, оказался участником весьма интересного мероприятия. Оное состоялось в старом доме по Малому проспекту на Васильевском острове, недалеко от Смоленского кладбища, в квартире тринадцать.

С недавних пор здесь собирается кружок любителей философии и истории науки, который вынужденно ушел в подполье, так как официально подобные сообщества оказались под запретом. С тех пор, как церковь вернули в лоно государства, научная и инженерная доктрины существенно изменились. Уже в девятнадцатом году в тогда еще мощной Америке проводились съезды сторонников теории плоской Земли. Затем они основали университет, постепенно – почуяв немалые денежные вливания – к ним стали примыкать и профессионалы. Кто бы знал, что начался Великий Закат. Со временем все научные теории объявили не более, чем частными воззрениями на устройство мира без каких-либо претензий на истинность, а инженерию – искусством расположения вещей, чтобы привести их во взаимодействие для получения нужного эффекта. Многие книги и материалы по истории и философии науки в библиотеках и глобальных сетях, написанные аж до начала нашего века, пополнили «списки нежелательных», запрещенных к публичному доступу. Нынче не найти труды таких авторитетов, как Кудрявцев, Спасский, Вульфиус или Дмитриев. Что касается западных авторов, за их прочтение теперь и в тюрьму можно угодить. Те, кто не боятся последствий, проводят различные собрания и мероприятия нелегально, как правило, на квартирах. Одним из них и является герой моего повествования, наш уважаемый учитель – синьор Денис. Несмотря на преклонный возраст, он вполне деятельный старикан с чувством юмора и очень хорошей памятью.

Да простит читатель мою забывчивость. Разрешите представиться: Массимо Скарпе, магистр педагогики Санкт-Петербургского Педагогического университета. Родом из Италии, из римского района Ponte, с улицы vicolo Sugarelli, что с одной стороны выходит на via Giulia, а с другой – via dei Banchi Vecchi. В Северную Венецию приехал за хорошим образованием, хочу стать учителем. У меня на родине, после распада Евросоюза, что приключился лет двадцать назад, с образованием стало совсем плохо, и молодежь потянулась в другие страны. В том числе, Россию. Здесь тоже оказалось не все так просто, особенно с естественными науками, но существенно лучше, чем в старушке-Европе. И вот я стал магистром.

За время пребывания в этом городе я понял – он полон тайн, загадок, мифов и легенд, пропитан духом авантюризма и манит всякого, кто ему доверился, к приключениям.

Однажды здесь, на берегах Невы, произошло событие, о котором я и хочу ныне поведать. Зачем? Прежде всего, чтобы по свежей памяти не забыть. И еще потому, что некоторые вопросы наш мэтр осветил так, как нам и не представлялось. Да и история оказалась весьма любопытной.

Итак, в вечер двадцать пятого января означенного года учитель отмечал девяностолетний юбилей и поведал нам очень необычную историю. В тот мягкий зимний вечер, когда серебристые хлопья снега, чуть вальсируя, укутывали город теплым одеялом, я выбежал из метро «Василеостровская», свернул на Восьмую линию и шмыгнул в подошедший автобус. Уже через несколько минут я звонил в дверь учителя. Открыла Аня, аспирантка медицинского факультета «Большого» университета, мило улыбнулась и слегка встряхнула каштановой челкой. Мы с ней друзья уже несколько лет.

– Привет, Массимо, заходи, – живо, почти шепотом сказала она, оглядываясь, и закрыла дверь.

– Я опоздал?

– Нет, он пока с Олегом Леонидовичем разговаривает.

Я переобулся, снял курточку и засеменил в гостиную. Там находилось человек десять молодежи. Сидели, кто на чем, по периметру комнаты, потолок которой украшала роскошная подлинная лепнина и круглая бронзовая люстра.

В левом углу в кресле с прорезиненными колесами сидел учитель. Седые волосы выдавали некогда богатую шевелюру, положение головы демонстрировало боевой настрой. Рядом стоял высокий мужчина, волосы серебряным серпантином спадали до плеч, а такая же серебряная борода опускалась по грудь. Этот человек – Олег Леонидович, давний друг мэтра, отношения с которым складывались очень непросто. И тем не менее, они друзья. На мой приход учитель отреагировал обращением к Олегу Леонидовичу:

– Олежка, дружище. Помоги мне.

Тот развернул кресло, все обратили взоры на задумчивое, поцарапанное морщинами лицо синьора Дениса.

– Друзья мои. Увы, сегодня далеко не все мои друзья смогли быть. Н… н… но те, кто сегодня здесь – безусловно, мои друзья, – легкое заикание ни в коей мере не мешало и придавало речи шарм.

Оказалось, что все согласны с этим утверждением.

– Я понимаю, время таково, теперь любой день может быть днем… сами понимаете…

Присутствующие запротестовали, но учитель возразил:

– Нет, нет. Не стоит так реагировать. Мы же с вами мыслим естественнонаучно, в отличие от подавляющего агрессивного демократического большинства. Но сегодня я не буду вам читать лекции или давать наставления. Я хочу поведать одну историю, в которой участвовал лично, а также люди, в чьей искренности я ни на йоту не сомневаюсь. Посему, даже если некие события покажутся нереальными, поверьте, все так и случилось.

Гости переглянулись в надежде увидеть того, кто что-нибудь понимает. Таковых не оказалось. Тем временем Олег Леонидович наклонился к мэтру и полушепотом спросил:

– Ты уверен, что хочешь это сделать?

– Н… н… не переживай, Олежка. Я решил, так правильно. И, пожалуйста, раздай им материалы.

«Материалами» оказались устройства, которые когда-то назывались флеш-картами. Они содержали некую информацию, ее можно просмотреть на старых компьютерах. Современные компьютеры не могут работать с этими устройствами, и нужно найти еще человека, обладателя компьютеров начала века, чтобы вытащить информацию. Все с интересом разглядывали эти самые флешки.

– Речь пойдет о бумагах, значимость которых переоценить невозможно. Письма Галилея, которые очень долгое время считались утерянными, а также донос на высокопоставленных лиц Ватикана. Их так надежно спрятали, что никто, со времен оных до наших приключений в конце второго десятилетия нашего века не мог найти. И мне, и моим друзьям несказанно повезло оказаться участниками событий, которые и привели к этим документам. Я держал их в руках. Ох, как бы они пригодились вам сейчас, в это непростое время.

Учитель замолк, взял со стола стакан воды и, сделав глоток, вернул на место.

– И вот, сегодня, я решил поведать эту историю.

Мэтр прервал речь. Его друг удобно устроился в большом коричневом кресле. После минутной паузы синьор Денис приступил:

– Н… н… началась история, пожалуй, вот с какого момента. Морозным зимним вечером тринадцатого января в год столетия русской революции…

Ночь в Вечном Городе выдалась оглушающе тихой. Мир замер в горестном ожидании неотвратимо ужасного и необъяснимо жестокого. Говорят, в такой тишине слышно, как стучит сердце.

На via del Grifone под самой крышей грязно-желтого дома, в небольшой комнате, меблированной грубым деревянным столом, стулом с высоченной резной спинкой и большой кроватью слева от окна, прямо поверх одеял лежал флорентийский лютнист тридцати пяти лет. Изящная палисандровая лютня, искусно выполненная мастером-лютье шестнадцатого века, висела на противоположной стене над простым массивным походным сундуком, обитым железом. Жилище наполнял легкий предрассветный полумрак и сладко-тяжелый запах фруктов трехдневной давности, лежащих на тарелке рядом с кувшином.

Дионизио не спал. В убивающей тишине он не мог спать и не слышал биения сердца. Скрежет мыслей усугублял мучительную боль в голове.

Чем они разгневали небеса и Всевышнего? За что им выпало все это? Дионизио сел на край кровати, обхватив голову руками, и тихонько застонал. Как случилось, что в этом полном гармонии, красоты, науки и искусства мире она оказалась в самом его страшном месте – в камере инквизиции? Собственный стон показался хриплым криком, способным поднять на ноги весь город. Город спал.

Теперь Дионизио понял, как она важна в его жизни, и что их отношения – не флирт и не мимолетное увлечение.

Он виноват. Бумаги принес он. И сейчас проклинал себя, что бросился искать помощи у слабой женщины, зная наверняка, что она не откажет. До сего дня все воспринималось как должное, как само собой разумеющееся – играл на лютне, читал стихи, занимался важными делами. Теперь жизнь лишилась самого главного – смысла! Смысла всего, что казалось естественным и не вызывающим сомнений. Именно он отдал ее в руки инквизиции. В смертельные руки, откуда нет исхода.

Музыкант смотрел в пол воспаленными от горя глазами. Душу терзала мысль не только о вине, но и о беспомощности. Нет ничего чудовищнее, чем осознавать беспомощность. Это сводит с ума. Хочется, безумно хочется заорать, броситься на противника, будь то человек или зверь. А он – враг – только и ждет демонстрации бессилия, потому что ему этого и надо. Нет сомнений, именно так и проявляется Дьявол. Упивается твоей слабостью. Наслаждается твоей уязвимостью. Высасывает из тебя всю жизненную силу. До опустошенности. Забирает из тебя Человека. Мать, от которой отрывают ребенка и бросают в огонь, сходит с ума, потому как беспомощна и не может помочь своему дитя! Муж, жену которого на его глазах разрывают на части, перестает быть человеком, потому как беспомощен. И вот, когда наступает край, когда ощущается едкое дыхание безумия, тогда исчадие ада уверенно бросает в безвольную душу зерно мести. От прорастания этого зерна и возникает он – сладковатый привкус мести… И свершается подмена. Жизнь наполняется смыслом. Появляется цель. Все помыслы устремлены только на одно – месть. Так Дьявол забирает душу себе во служение. Но исполнителями его воли, загонщиками в состояние бессилия, могут стать кто угодно, человек, любое животное, природа. Даже, как нам порой кажется, Он – Бог! И мы восклицаем – за что же Ты так с нами?

Но кому может мстить Дионизио? Он сам виноват. И сделать ничего не может.

Холодный луч солнца коснулся ступней и быстро исчез. Светало. Музыкант поднял голову и хлопнул ладонями. Пора. Быстро встал с кровати, накинул чистую белую рубаху. Заткнул за пояс большой кривой нож: «Пусть будет». Перед дверью накинул плащ, схватил шляпу и вылетел на улицу.

Музыкант был невысок и худощав. На смуглом лице блестели серые с черными ресницами глаза – живые и умные. Анне очень нравились темные вьющиеся волосы Дионизио – при встречах с глазу на глаз и в мечтах она любила легко запускать в них руку и ощущать мягкость. Тонкий и одновременно мужественный профиль сводил Анну с ума. Двигался Дионизио быстро и порывисто, при разговоре много жестикулировал, особенно, когда волновался. Улыбка выдавала в музыканте человека открытого и импульсивного – он всегда смотрел собеседнику прямо в глаза.