– Это, Маруся, я книгу пишу. Видите, сколько уже написал.
– Как это? Книгу списываете?
– Не списываю, а сочиняю. Заново пишу.
– Ай-я-яй! – удивилась Маруся, – И много вам еще писать?
Я сказал, что много. Маруся принялась переставлять посуду в шкафу, укладывать ложки и вилки по ящичкам. Я спросил, чтобы только поддержать разговор:
– Маруся, а вы замуж будете выходить?
– Зачем мне замуж? Я уже была замужем. У меня муж в академии учился. Мы хорошо жили.
– Где же он теперь ваш муж?
– Где, где? Кто его знает, где. Бог с ним, пусть себе живет.
Маруся перестала стучать своими тарелками, посмотрела в окно и вдруг, всхлипнув, уткнулась в занавеску.
Вот те на, договорились? История Маруси проста. Какой-то офицер, обучающийся в Бронетанковой академии, пристроился к одинокой молодой женщине, имеющей свою комнатенку, хотя и в бараке, но зато рядом с академией. В любом случае неженатому офицеру удобней прожить пятилетний срок обучения в условиях домашнего быта, пользуясь заботой доброй, непритязательной женщины, чем пребывать в казенной обстановке офицерского общежития. Какой там «замуж»? Окончил капитан академию и «прощай, Маруся дорогая, / я не забуду твои ласки», как пелось в одной хорошей строевой песне.
Мне было жалко добрую женщину и я не знал, как поступить, утешать ее или промолчать, но Маруся вдруг вышла из столовой. Вернулась она скоро, подошла к буфету, что-то поискала там, потом подсела к столу, где я сидел, и предложила мне очищенную редиску.
– Вот вам редисочка, попробуйте. Это мне сестра привезла.
Маруся молча посмотрела в какую-то точку на столе и тихо проговорила: «Какая я еще дура».
И в это время в столовую заявились двое сверхсрочников, командир хозвзвода старшина Гутников и старший сержант Демидов зав складом ПФС. Оба они были мужчины обстоятельные, почтенные, вроде богатых кротов из сказки Андерсена.
– Как насчет чайку, Марусенька? – спросил Демидов, усаживаясь к столу, на который он положил счеты и толстую пухлую амбарную книгу.
Гутников сел за тот же стол и сразу же принялся читать какую-то книгу. Демидов достал из кармана несколько кусочков сахара, предложил старшине и вопросительно посмотрел на меня, но я отрицательно качнул головой. Прихлебывая чай, Демидов углубился в свою пухлую книгу, время от времени щелкая счетами.
– Что это ты, дядя Саша, доходы свои на счетах подбиваешь? – спросила Маруся.
– Какие там доходы? Расходы подсчитываю. А хочешь, я тебя научу на счетах?
– Научи, – согласилась Маруся, – интересно попробовать.
– Так, для начала положи, – Демидов посмотрел в свою книгу, – положи 112 рублей.
Маруся старательно подвигала косточками на счетах и у нее получилось 120. Демидов поправил ее:
– Гляди сюда, это десятки рублей, это сотни. Думай, голова.
Маруся своими коротким толстенькими пальчиками снова подвигала косточки, повторяя вслед за Демидовым:
– Единицы рублей, десятки рублей, сотни рублей. А дальше?
– Дальше тебе знать не положено. Ложи 112.
У Маруси опять получилось 120.
– Куриная голова! – рассердился Демидов. – Видишь, до этой прорези копейки, а сюда рубли. Чего ж проще? Ложи 112.
Маруся задумалась и принялась внимательно смотреть на счеты. Гутников допил чай, засунул в карман свою книгу и, вставая из-за стола, назидательно сказал:
– Ты, Демидов, лучше ее самою положи, чем ждать пока она тебе 112 положит.
Демидов хлопнул по коленке сидящую рядом Марусю и предложил:
