А капитан Филутин нашел все-таки способ, как напакостить личному составу стройбата: он ввел в распорядок дня утренний развод. Перед выходом на работу все четыре взвода первой роты и два-три человека из хозвзвода выстраивались перед штабным бараком. Поселившийся на жительство в штабном бараке, капитан Филутин на каждом разводе присутствовал лично и ему докладывали командиры взводов о наличии солдат во взводе и о готовности приступить к выполнению производственного задания. Потом Филутину это надоело и разводом стали руководить дежурные по части.
Комбат не считал необходимой эту возню с разводом, но ему, человеку доброжелательному и порядочному, просто не хотелось конфликтовать с агрессивным начальником штаба.
Я – командир хозяйственного взвода
Меня вызвал заместитель командира батальона по политической части капитан Рысаков и поручил мне вести учет прибывающих в батальон комсомольцев.
– В батальоне четыре роты. Ваша первая рота располагается здесь в Академии, вторая рота – в Военном институте иностранных языков, третья размещается повзводно в разных местах Москвы, а четвертая прикомандирована к химическому комбинату в Воскресенске для проведения строительных и ремонтных работ. Вам следует побывать во всех этих подразделениях и взять на учет всех комсомольцев. То же самое надо будет делать и среди вновь прибывающих солдат. Будем организовывать комсомольскую организацию нашей части. Свой взвод вам придется сдать другому командиру. А вы примете хозяйственный взвод. В армии не принято спрашивать согласия на выполнение приказа, но я спрашиваю вас, все ли вы поняли, что от вас требуется и согласны ли вы с моим предложением?
– Я вас понял и готов приступить к выполнению вашего приказания, – ответил я, глядя в бледное с мелкими чертами лицо капитана.
Капитан поморщился.
– Да не приказание. Надо, чтобы вы сознательно отнеслись к этому делу, – сказал он и в голосе его прозвучало что-то доброжелательное и человечное.
– Я постараюсь, – заверил я замполита.
Палаточный лагерь просуществовал немногим более полутора месяцев. Вышло решение: разместить всю первую роту в тех помещениях, где солдаты спали на голых досках в первую ночь прибытия в Москву. Это были большие и светлые комнаты, коридор тоже был широкий с высокими светлыми окнам. Спальные места впервые за время моей службы были устроены не на нарах, а на двухъярусных железных кроватях. Жить, что и говорить, в нормальных помещениях лучше, чем в землянках или в палатках. Правда, тесно. В каждой комнате размещалось по сорок с лишним человек. Двухъярусное кроватное железо занимало все помещение от стены до стены и от окна до дверей с очень узкими проходами. По нормам размещения заключенных, отбывающих наказание, полагается на одного арестанта четыре квадратных метра жилой площади – на стройбатовского же солдата приходилось меньше одного квадратного метра в тесной казарме. Зато какой вид из окон! Яуза, ее набережные, Лефортовский мост, ЦАГИ, улица Радио. С высоты третьего этажа виден Московский простор. Дом, в который поселили первую роту, был старинный, добротный и стоял на высоком берегу Яузы.
Свой взвод я сдал старшему сержанту Федору Исаченко. Он позже меня прибыл в роту и был в моем взводе командиром отделения. Конечно, он был более достоин командной должности, чем я Он был на два года старше, имел боевые награды: орден Славы третьей степени и орден Отечественной войны второй степени. Были у него еще какие-то медали.
