Но даже несмотря на это, мое сердце продолжало грохотать, а на коже словно остался ожог от этого ненавистного прикосновения.
— Я не трону тебя, обещаю… Просто сделай все сама…
— Как я могу тебе верить?
— Лгут только люди.
— А ты не человек разве?..
Вообще-то это должно было прозвучать с насмешкой, но, когда в ответ он промолчал и только откинул голову, стало не по себе.
Бред какой-то...
— Ты псих ненормальный! — зашипела я на него, даже если колени дрожали. — А если я тебя угроблю окончательно? Не боишься?
— Не боюсь… Меньше говори — больше делай, — он выдохнул тяжело, хрипло и устало, лежа теперь так, словно ожидал сеанса массажа — не иначе, а мне хотелось приложить ему лопатой по голове.
В качестве анестезии, конечно же.
— Начни с водки…
Я только стиснула зубы, неловко поднимаясь.
Боже, как же я ненавидела этот страх в себе!
Эти дрожащие пальцы, которые стали холодными за секунду, в которую я ощутила, что мужская рука касается меня. Против воли и моего желания.
Страшнее было только то, что я не знала, как можно с этим бороться. Этот страх и омерзение были больше меня самой. Вязкие, тянущие на самое дно, где подстерегали только ужас и ночные кошмары.
Если он не боялся умереть, то почему этого должна была бояться я?
Только злость на эту страшную и нелепую ситуацию придавала мне хоть каких-то сил, заставляя действовать, когда я прошагала до кухни, отыскала бутылку настойки и прихватила с собой аптечку. И пару самых тонких ножей.
— Ты представляешь, насколько больно будет, когда я начну ковыряться в тебе? — Я опустилась на колени перед ним на некотором расстоянии, потому что не могла заставить себя приблизиться еще, демонстративно громко открывая аптечку и принявшись шуршать многочисленными стандартами, чтобы отыскать самые сильные обезболивающие.
— Да. Главное — сама не свались в обморок.
И все-таки как же странно он говорил.
За свои двадцать семь лет жизни в таежном поселке, где было полно мужчин, я могла с уверенностью сказать, что такого голоса и манеры речи еще точно не встречала.
Может, дело было в боли?
Или в том, что с его головой что-то делали? Не зря ведь один из самых больших и жутких шрамов был именно на голове, в области затылка.
Или он был иностранцем? Каким-нибудь агентом спецслужб, который попался в руки наших служб?
Еще только не хватало стать частью вселенского заговора!
— Вот водка. Вот таблетки.
Я даже руки его не коснулась. Положила все прямо перед лицом, видя, что мужчина по-прежнему не открывает глаз, зато активно все нюхает.
— Обойдемся без таблеток…
— Их все равно придется принимать, чтобы…
— Без. Таблеток.
Наглый выскочка!
Я только стиснула зубы, внутри себя фыркнув.
Ну умрет он от болевого шока, мне-то что? Я же предупредила.
— Залью тебе все раны водкой, и хватит на том.
Этот маньяк только кивнул в согласии, безошибочно отметая от себя таблетки, но хватая бутылку, чтобы опрокинуть ее в себя. Почти целиком.
Ну хотя бы иногда морщился и задерживал дыхание, а не пил как воду — и на том спасибо.
— Если попытаешься тронуть меня в пьяном состоянии — получишь лопатой!
Мужчина хмыкнул, но снова кивнул.
А мне потребовалось несколько минут, чтобы заставить себя приблизиться к нему и прикоснуться, преодолевая собственное омерзение и чертов страх, что он намного сильнее.
Нужно было время, чтобы «анестезия» подействовала и он отключился окончательно, пока я занималась тем, что подкинула в камин побольше дров, ощущая, как жар огня тут же пыхнул в лицо и постепенно стал разноситься теплом по всему первому этажу дома, не позволяя промозглой ночи проникнуть через занавешенный дверной проем.
