Улыбка сама собой появилась на губах, и когда заснеженная долина подошла к концу, отрезанная черными стволами деревьев, я уже не чувствовала опасности, без страха позволяя беру нести меня в самую чащу.
Ломая упавшие ветви, растапливая горячими лапами снег, они ловко отталкивались от земли, перепрыгивая через поваленные стволы и продолжая свой бег.
Если бы я могла так...
Сразу стала ясна и понятна любовь этого народа к лесам. Слишком очевидна и сильна была эта зависимость от свободы, что даровала природа беров, облачая их в медвежьи шкуры.
Это навсегда. Это навечно.
Мимо проносились облетевшие кустарники, деревья, где-то вспорхнула птица, услышав приближение хозяев этого леса, и скрылась, громко хлопая крыльями. Чем дальше уходил медвежий путь, тем уже становилась дорога, вынуждая беров сбросить скорость.
— Оооо...
Увидев огромный белый клен, усыпанный ярко-алыми широкими листьями с зубчатыми краями, я распрямила спину, стараясь разглядеть его верхушку.
Пушистая крона словно не чувствовала приблизившуюся зиму, не собираясь расстаться с одежкой. Недовольно зашуршав листьями не без помощи ветерка, вновь замерла, словно нарисованная картинка.
Этот многовековой гигант, ствол которого невозможно было бы обхватить даже втроем, слегка блестел серебристо-белой корой, приглашая к нему прикоснуться.
Невозможно удержаться…
Скатившись с медвежьего бока, я сделала нерешительный шаг, невольно потянувшись к нему рукой. Он словно звал меня, тянул к себе, обещал рассказать что-то очень важное, такое, что мне и не снилось.
— Это Игдрисилль, дерево беров, — голос лорда за спиной немного развеял туман зачарованных мыслей. — Этому клену больше тысячи веков, он стар и помнит всех своих детей.
— Теплый, — прошептала, прижав подушечки пальцев к шершавому стволу.
— Странно, что дядя не отвел тебя сюда раньше.
— Я же не бер, — пожав плечами, я полностью опустила ладонь на светло-серый рисунок дерева, прикрывая глаза.
По рукам словно пробежала волна обжигающего тепла, волосы на голове зашевелились, а дыхание сбилось, становясь тихим и рваным.
— Ласкана?
Впервые назвав меня по имени, сероглазый лорд за пару шагов преодолел разделяющее нас расстояние, опуская тяжелую ладонь на мое плечо.
— Все в порядке?
— Горячий, — отняв пальцы, я сжала дрожащий кулак, пряча его от чужих глаз. — Не думала, что такое возможно.
— Есть поверье, — начал лорд, поднимая голову и рассматривая красные листья. — Что в далекие времена один человек пришел к Игдрисилль просить силы и мужества, как у зверя. Склонив ветвь, клен позволил ему напиться своего сока, такого же багрового, как кровь, и человек принял этот дар. Так на земле появились беры, что, обращаясь медведями, обретали силу, храбрость и мощь этих зверей. Может, Игдрисилль чувствует в тебе своего потомка? В конце концов, в тебе течет кровь зверя, хоть он и спит.
— У меня нет зверя, — почему-то голос дрогнул, словно мои же собственные слова оказались больнее заточенного лезвия.
— Есть. Он есть во всех нас, — не согласился лорд. — Может, и твой решит пробудиться рано или поздно. Хьялберд.
— Что?
— Мое имя, — отведя взгляд от дерева, сказал он. — Можешь звать меня просто Берд. Думаю, прогулка — повод наконец познакомиться.
Не скрывая улыбки, лорд отступил, неотрывно глядя мне прямо в глаза.
— Пора возвращаться.
Мужчина, высокий и сильный, сделался еще шире в плечах, склоняясь и припадая на землю уже черными лапами. Его зверь мотнул головой и демонстративно улегся в притоптанную корочку снега, приглашая меня теперь уже на свою спину.
