О том, что косолапые двинулись в поход вместе со своими бабами, среди батыров ходили смешки и охальные рассказы. Но спустя недолгое время сменились они другими сказками.
К пешему войску наученные прошлым опытом степняки приближались только по необходимости. Даже по ковыльной степи пройдёшь не везде, а не зная дороги, не сыщешь и толкового ночлега. Родники и ручьи в голых местах прячутся по низинкам и балкам, мимо можно пройти и не углядеть. И чтобы нужные союзники не сгинули прежде времени, хан Катум отрядил специальные разъезды, показывать дорогу медлительному пешему войску. Пастьбы лесовикам не нужно, у них скота нет, а воду пьют все.
Постепенно конники привыкли к виду десяти бунчуков, стали заговаривать, кто торговый язык знал, шутки шутить:
– Эй, медвежья нога! Зачем с бабой в набег пошёл? Всю силу в дороге растратишь!
«Медвежья нога» – вроде и обидное прозвище, и необидное. Старшие велели не обижаться, вот люди и отшучиваются на репьи степняков:
– Это ты, шестиногий, силу в пути растрясёшь, по полю развеешь, а я подберу…
– Я свою силу для наманских девок берегу, победу праздновать. А то дай мне свою бабу, покувыркаться, потешиться!
Это уже обидно. Степняки болтают, будто лесные жители гостям своих жён на ночь дают. Слыхали звон, да не знают, где он. Говорят, такое водится у совсем дальних народов, что на зиму в спячку впадают. А у людей такого нет. Никто ещё не сообразил, как на обидные слова отвечать, а Нашта вперёд выступила и сказала с усмешкой:
– А то, батыр, и верно, покувыркаемся, потешим себя и добрых людей. Одолеешь меня – твоя буду, не одолеешь – не серчай.
Лук и колчан в траву положила, мисюру скинула, позволив косе струиться вдоль спины. Стащила кожан с железными бляхами, оставшись в сорочке, под которой дразняще вздрагивала упругая грудь.
Степняк радостно осклабился, соскочил с коня, положил оружие, скинул доспехи.
– На поясах бороться будем, – спросила Нашта, – или так, медвежьей ухваткой?
– Зачем пояса? В обнимку слаще… – Мягко ступая, парень двинулся вперёд и тут же грохнулся оземь, сбитый толчком столь быстрым, что глаз не способен был заметить его.
– Никак споткнулся на ровном месте? – спросила Нашта. – Крепче на ногах держись, герой.
Степняк вскочил, молниеносным движением кинулся в бой. И снова очутился на земле, придавленный коленом соперницы.
Был бы в конном отряде колдун, он бы понял, что Нашта берёт не столько силой и ловкостью, сколько волшбой, но на каждый разъезд чародеев не напасёшься, а прочие всадники видели только то, что видно глазам.
Нашта хлопнула ладонью по голенищу сапога, за которым ещё недавно торчал ножик. Ласково произнесла:
– Бились бы насмерть, распластала бы тебя сейчас, как икряную сёмгу. Но у нас потешный бой, себе на радость, людям на погляденье. Вставай, батыр, и не серчай за науку.
Поднялась на ноги, протянула руку, помогая встать противнику. Обняла, крепко поцеловала в губы.
После потешного боя соперники всегда целуются, чтобы не было обидно побеждённому. Так то воины целуются, мужчины. А Наште на цыпочки приподняться пришлось, чтобы достать обветренные губы степняка. И от этой ласки побитого богатыря качнуло сильней, чем прежде от удара.
– Как тебя зовут, красавица?
– Людей поспрашай, авось скажут.
– Меня зовут Хисам. Я тебя найду, слышишь?
Слух об удивительной богатырке разлетелся среди конного войска. Все девки у лесовиков такие или одна – никто не знал, но слухи множились, рассказы становились всё удивительнее, а насмешки прекратились.
