Читать онлайн Владимир Елизаров - Mein lieber friend

ГОРОД Ч.

1.

В субботу, в субботу, в субботу, в субботу, в субботу… Я только и слышал это слово.

– Когда они приедут?– спрашивал я бабулю.

– В субботу.

– Завтра?

– Не завтра, а послезавтра. В субботу. Запомни – в субботу. А сегодня четверг.

– В субботу.

– Да. Послезавтра.

– А завтра не приедут?

Наступала суббота. С утра я устраивался на подоконнике, и весь день смотрел в окно…

Лысый здоровяк, красивая женщина и кудрявый мальчик возникали словно ниоткуда. Вот их нет. И вот они уже здесь.

– Родители,– ворчала бабуля.

Их появление действовало на меня странным образом. Я подставлял стул, залезал на комод. И никого к себе не подпускал.

– Что это с ним?– спрашивал здоровяк.

– Совсем одичал…– вздыхала красивая женщина.

Вот сейчас этот лысый возьмет меня на руки и начнет трясти, приговаривая – янтурган собачье мясо! А потом подкидывать до потолка и ловить у самого пола. Красивая женщина будет охать. А кудрявый мальчик смеяться. И точно. Здоровяк брал меня на руки. Говорил – янтурган собачье мясо! И начинал трясти. Затем он подкидывал до потолка и ловил у самого пола.

– Осторожнее… – охала красивая женщина.

И мальчик смеялся.

– Ты его слишком балуешь, – говорила бабуле красивая женщина за ужином.

– Ребенку не хватает родительского внимания. Появляться раз в неделю – этого недостаточно.

– Ты же знаешь, у нас тяжелые времена.

– Бывали времена и потяжелее…

– Почему он такой квелый и все время молчит? – удивлялся лысый здоровяк. – Может, он и говорить не умеет?

– Кого ты больше любишь меня или мать? – спрашивала бабуля.

– Тебя, – отвечал я.

– Вот видишь, – усмехалась она.

– А с кем ты хочешь жить со мной или с бабушкой? – тут же парировала красивая женщина.

– С тобой.

– Вот видишь!

Суббота, суббота, суббота…За субботой наступало воскресенье.

И после обеда лысый здоровяк, красивая женщина и кудрявый мальчик исчезали. Они исчезали так же неожиданно, как появлялись. Только что они были здесь и бац – их уже нет.

Иногда мы оставались с мальчиком одни. Я уже почти привык к нему. Оказывается, у меня есть старший брат и мне во всем нужно его слушаться.

Вот мы сидим с ним за столом.

– Хочешь фокус? – спрашивает брат.

– Хочу.

– Закрой глаза и досчитай до десяти.

Я облокачиваюсь о дверь комнаты руками, закрываю глаза и считаю до десяти. Когда я их открываю и поворачиваюсь, брата уже нет. Я заглядываю под стол. Никого. Под кровать – никого. На сундуке висит замок. Брат не смог бы забраться туда и закрыть сундук снаружи. Но я на всякий случай дергаю крышку. Закрыта. В дверь выйти он не мог. Остается окно. Но окно тоже закрыто.

Суббота, суббота, суббота….

Минуты сливались в часы, часы в дни, дни в недели.

Ожидание.

Какой смысл ждать чего-то, если и так все известно? Но с другой стороны, когда и так все известно – ничего не остается, кроме как ждать.

2.

Я родился в городе Ч. В городе Ч было два ДК: один ДК-К, другой ДК-Г. Говорю несколько зашифровано. Ибо такова максимальная плата моей закомплексованности.

По рассказам матери я долго упирался ногами и не хотел выходить.

Но в последний момент дал слабину, перевернулся и вышел как все – головой вперед. Думаю, я поступил правильно – меня все равно бы вытащили, так зачем усложнять?

Как только я перестал сосать грудь и научился ходить, случился переезд. Само собой, никто не спросил, хочу я этого или нет.

На новом месте я заревел. Я смутно помню, что вокруг меня столпились какие-то люди. О чем-то шептались. Ругались. Кричали. А я все ревел и ревел. Я ревел, не переставая, и днем, и ночью. За окном шел дождь, светило солнце, падал снег. А я все ревел. Сколько прошло времени, не знаю. Мне сказали, что я проревел три месяца и четырнадцать дней. А потом вдруг прекратил. Раз и все!

И услышал голос:

– Чего замолчал, Ирод?

Первое впечатление от бабули, матери моей матери – строгая и ехидная.

Она сразу установила свои порядки – туда не ходи, сюда не лезь, то не трогай, это не бери. Я не мог понять, что ей от меня надо?

– Я все расскажу папе, и он меня заберет отсюда.

– Нужен ты им…– усмехалась она.

– Нужен! Нужен! Это ты не нужна своему дедушке!

– Моему дедушке? Ха-ха…

– Да. Не нужна! У меня же должен быть дедушка? А его нет. Ты все время одна! Значит, ты ему не нужна!

– Если хочешь кого-нибудь обидеть внучек – учись точнее выражать свои мысли.

Спустя какое-то время я обнаружил, что несмотря на все бабулины запреты, могу лазить где угодно и трогать все, что хочу. Это открытие окрылило меня.

Вот здорово! Оказывается можно запросто делать то, что взрослые не велят делать, и не делать того, что они заставляют. К чему тогда надрываться? Нужно только не преступать определенную черту. В худшем случае услышишь что-нибудь типа «Что опять натворил, Ирод?» или «Ууу… угловская порода…»

Внешне бабуля была копией моей матери. Вернее, моя мать была копией бабули. Как они говорили – одно лицо! И даже имена одинаковые – Тоня и Таня. Две одинаковые женщины в одной маленькой комнате. Мне это казалось чудом.

Я задирал голову, пытаясь получше рассмотреть их, но все время упирался в ноги, вернее в часть ног от ступней до коленок. Я никак не мог решить – чьи же ноги лучше. У бабули колени не такие острые как у мамы, зато у мамы меньше волос. У бабули пятки тверже, а у мамы красные пятна от туфель. Какие ноги у тетенек выше колен – представляло для меня загадку. Не знаю почему, но я стеснялся напрямую спросить про это. Приходилось пускаться на разные хитрости. Я залезал под стол, выжидал какое-то время и потихоньку тянул на себя платья. Левой рукой одно, а правой – другое. Меня одергивали. Я повторял свои маневры. Меня опять одергивали. Так продолжалось до тех пор, пока меня не выковыривали из под стола. Кое-что конечно удавалось разглядеть, но…

Мать была спокойной и рассудительной, а отец наоборот – вспыльчивый и непредсказуемый. Он мог завестись по любому поводу.

Помню как-то за обедом, бабуля разлила по тарелкам только что сваренные щи. Мы с братом стали изо всех сил дуть в свои тарелки. Отец, задумавшись о чем-то, сунул в рот полную ложку и чуть не спалил себе язык. Все притихли.

Он молча оглядел сидящих за столом. Мне показалось – сейчас он плеснет этот кипяток бабуле в лицо. Но он только вылил тарелку обратно в кастрюлю. Сплюнул. Вылез из-за стола и весь день ходил голодный, злой и ни с кем не разговаривал.

Если отец был не в настроении, он становился невероятно упрямым. Словно какое-то помутнение охватывало его. Кто бы что ни предложил, он все делал наоборот.

– Можно я пойду гулять? – спрашивал я.

– Нечего делать, – отвечал он хмуро.

Если мы с братом хотели поиграть дома, он мог строгим окриком, «Эээ… вы чего тут? А ну марш во двор», выпроводить нас из квартиры.

И никакие уговоры на него не действовали.

В воскресенье мы обычно ходили в кино.

– Давайте поторопимся, – уговаривала мать. – А то опять билетов не достанется.

– Успеем, – возражал ей отец.

– Почему бы нам не выйти пораньше?

– Нечего болтаться у входа. Чтобы на тебя пялилась всякая шпана?

Мы тянули до последнего и всегда опаздывали.

– Я же говорила, – вздыхала мать. – Опять билетов не достанется.

– Это все твои дурацкие каблуки, – злился отец.

Они начинали выяснять отношения и все заканчивалось ссорой. А я сделал второе важное открытие для себя – правым может быть и тот, кто виноват.

3.

До трех лет я справлял нужду на горшок. В коридоре имелась уборная. Но бабуля не спешила приучать меня к местам общего пользования. К двери уборной кто-то прибил металлическую табличку – две изогнутые красные молнии пронзают человека с перекошенным от ужаса лицом. Картинка пугала и завораживала. Всякий раз, проходя мимо двери уборной, я хотел заглянуть внутрь, но не решался.

– Знаешь, что там написано? – спрашивал шепотом брат.

– Знаю.

– Ну скажи?

– Сам скажи.

– Ааа… Ничего ты не знаешь. Там написано: не входи – убьет! Понял?

– Как это… Убьет?

– А так… Только зайдешь, и сразу убьет! Разорвет на части.

– Не ври!

– Хочешь попробовать?

– А почему тебя не убивает?

– Ха! Потому что я пароль знаю.

В одно воскресное утро, когда вся наша семья завтракала, я уселся на свой горшок. Отец, не обращавший раньше на горшок внимание, на этот раз вдруг удивился:

– Эээ… Чего это он тут? А ну марш в уборную.

Мне стало не по себе. Он наверное забыл про надпись на двери?

– А ну марш! – повторил отец.

– Я же не знаю пароля… – чуть не плача ответил я.

– Что за ахинею он несет?

Отец посмотрел на мать. Та на бабулю. Бабуля на брата. Брат захихикал.

– Так … – сказал отец. – Вот тебе пароль…

Он дал брату подзатыльник. Взял меня за руку и отвел на унитаз.

– Смотри долго не рассиживайся, а то из задницы кишка вылезет.

4.

Скоро уборная стала моим любимым местом. Закрылся – и делай что хочешь! Полная свобода. Можно вырывать картинки из журналов, поджигать газеты, бросать их в унитаз, нюхать соседские папиросы…

Однажды я нашел на полу колоду карт с фотографиями голых тетенек. Вот это да! Вот бы такими картами с братом в дурака сыграть. Голые тетеньки… Всех мастей. Буби, черви, пики, трефы… В самых разных позах. С грудями. Жопами. И со всем остальным. Возьму себе какую-нибудь и запрячу подальше.

И тут раздался стук в дверь.

– Эй…

Я вздрогнул.

– А ну выходи!

Я быстро подтерся, бросил карты на пол, дернул за цепочку смыва и открыл дверь. Передо мной стоял Каштан.

Каштан жил в соседней комнате. О нем говорили, что он был в плену и вернулся ОТТУДА.

Он ни с кем не общался. Ночью у него почти всегда было темно и тихо. Где его только по ночам черти носят – приговаривала соседка тетя Клава.

Иногда из его комнаты доносился стук. Тын тын тын…

– Это черти стучат? – спрашивал я бабулю.

– Не болтай ерунды. Это всего лишь печатная машинка.

Каштан поднял с пола колоду. Сунул ее в карман. Большим и указательным пальцем подтянул меня к себе.

– Припрятал себе парочку, а?

Мне показалось, что он макнет меня сейчас головой в унитаз.

– Не… я… я их…

Он ухмыльнулся.

– Чего в гости не заходишь? Танька не велит?

Я не понял кто такая Танька, но на всякий случай кивнул.

Он дал знак идти за ним. Так я оказался в его комнате.

Он посадил меня на стул, а сам взялся за свою машинку. Тын тын тын…

Я сидел молча, осматривая его жилище. Стол, кровать. В углу какие-то коробки. Ничего особенного.

– Хочешь попечатать? – спросил он.

Он вставил чистый лист.

– Ну, давай напиши свое имя.

Я кое как отыскал букву Д…потом Е, потом Н… И…С

– Ну что получилось?

– Денис.

– А теперь фамилию.

Я нажал У…потом Г…потом Л, О и В

– Углов.

– А теперь сам что хочешь.

– Грог.

– Это что?

– Бобр. Его убили.

– Книга такая?

– Да.

– Ты зверей любишь?

Я пожал плечами.

– Чего стесняешься? Если любишь так и говори. Это хорошо. Запомни, пацан. Звери лучше людей. Люди злые. И все время врут. А ты? Тоже врешь? А?

5.

– Я на минуту к тете Нюре, – сказала бабуля. – Смотри… Ни шагу со двора, – она погрозила мне кулаком.

Как только она скрылась в подъезде, ко мне подошел какой-то парень. Выше меня на две головы. Вынул из кармана куртки рукоятку ножа.

– Слышь… Ты с этого дома?

– Да.

– И я с этого. Нажми здесь.

– Зачем?

– Жми…

Я нажал. Лезвие выскочило, поранив мне руку.

Парень засмеялся.

– Знаешь, у какого зверя самая большая елда?

Я не понял, о чем он. Но виду не подал.

– Знаю, – сказал я.

– Ну?

– У кита.

– У кита… Зачем киту елда? У слона. Он ей кокосы с пальм околачивает. Надо рану землей присыпать. Тогда не загниет.

Он взял щепотку и намазал мне палец.