– Моя мать жива, – сказала Салли, удивляясь тому, как странно это прозвучало. Она не очень хорошо понимала, каким должен быть тон этой фразы, но всё равно было ощущение, что она произнесла это неправильно.
– Да. И если она умрёт сегодня, я стану твоим опекуном.
– Это ненадолго, – быстро сказала Салли.
– Да. Осталось всего ничего. Только знаешь, я-то много лет живу с мыслью, что в любой момент моя племянница может стать мне дочерью.
Десять минут назад в разговоре Вера прямо выложила, что знает и о привычках своей кузины, и о том, что Салли регулярно покидает дом без ведома матери, и куда она ходит.
Вера жила в столице. Вера была готова – и уже давно – что Салли приедет к ней в столицу и поступит в Тринити. Это было решено уже много лет назад и не обсуждалось.
– Сочувствую, – серьёзно сказала Салли. – Если тебя тяготит, то не надо: мне не нужна крестная фея. И психотерапевт.
– Как скажешь, – сказала Вера. – Куда отвезти?
– Кэллахан-роуд, дом шесть.
Машина, услышавшая адрес в разговоре, вопросительно мигнула индикатором, Вера кивнула приборной панели и мерседес тронулся с места.
– Наверное, неудобно разговаривать с клиентом вполоборота? – сказала Салли.
– Неудобно. И в целом ситуация так себе. Терпеть не могу, когда приходится консультировать родственников. Это не рекомендуется, но жизнь устроена так, что много чего не рекомендуется, но приходится. Можно я кое-что о себе расскажу?
– Опять какой-то трюк? Расскажешь обо мне, но в третьем лице? Чтобы я не сопротивлялась услышанному?
Вера рассмеялась.
– Нет. И да. И нет. Послушай. Мы с тобой родственницы. С этим не будешь спорить? Мы близкие родственницы. Это означает…
– Что мы будем делить наследство?
– И это тоже. А также у нас есть общие гены.
– Обе умрём от рака почки?
– Маловероятно. Куда вероятнее, мы обе умрём от передозировки.
– Передозировки чего? – спросила Салли, не скрывая недоверия.
Вера тихо вдохнула, выдохнула и неожиданно выматерилась под нос.
– Неприятных разговоров, – сказала она мёртвым ровным голосом и заглянула Салли в глаза. Она смотрела несколько секунд с пугающей серьёзностью и снова затюлила взгляд профессиональным дружелюбием.
– У нас с тобой общие склонности, – сказала Вера прежним тоном. – Такие же, как у твоей матери. Нам всегда всего мало. Не буду рассказывать про рецепторы к дофамину. Захочешь, почитаешь, если ещё не почитала.
– Я…
Вера жестом заставила Салли замолчать и Салли удивлённо послушалась. Она поняла, что удивило её в те секунды, когда Вера смотрела ей в глаза – Салли впервые заметила, что они с Верой похожи внешне. Выщипанное, вылизанное лицо Веры обычно изображало понимание и добродушие, но в ту секунду, когда Вера сорвалась, она смотрела как Салли и говорила ровно тем же саркастическим тоном, какой был у Салли. Так что Вера, похоже, права: у них действительно было что-то общее.
– Нам всегда всего мало. И тебе будет тесно в этом городе. И твой парень из таких же.
– Это как? Ты и его рецепторы изучила?
Вера отмахнулась.
– Я вот что хочу сказать. Вы в любом случае не будете сидеть в Гэлвее. Если думаешь, что нашла тихое семейное счастье, то счастья не будет. Ты недолюблена родителями, поэтому будешь искать такого мужчину, который обращается с тобой так же, как они, то есть как с дерьмом.
Ты изменишь Даре. Дара тебе изменит. Вы разойдётесь. Или не разойдётесь, но будете грызть друг другу глотки. Поскольку вы оба тихие и интеллигентные, то будете грызть тихо и интеллигентно, пока один из вас не выпрыгнет из окна. У таких как мы семьи не складываются. С твоей аддикцией тоже ещё не всё закончилось: можно, конечно, пересесть с оксимиметиков на секс, но это ненадолго.
