Сам же волшебник схватил мозолистую орочью руку, что только крепче сжимала его воротник, пытаясь не упустить, и наколдовал следующее несуразное заклинание; из эльфийской ладони вырвались десятки разнообразных языков, что стали щекотать и облизывать руку работяги. Тот во внезапном приступе отвращения разжал хватку, и эльф вырвался, по пути выдрав сапог из цветастой паутины.
Он подхватил кепку и вместе с ней взбежал по сложенным друг на друга деревянным ящикам, прислонённым к деревянному забору, и оглянулся на секунду. Ну не мог же он уйти, не попрощавшись.
Орк тем временем сорвал с себя моток липкой цветной паутины, посмотрел на эльфа и погрозил ему кулаком.
– Ты! Чёртов межмирец! Ща я до тебя…
– “Непременно доберусь!”, – передразнил эльф почти похожим орочьим голосом, который никак не мог прозвучать из тонкой эльфийской шеи. Эльф даже поднял кулак, сжимавший кепку для пущей убедительности. – “И тогда ты у меня попляшешь, богатомордая падаль! Заверну тебе твои усищи аж в анналы дворфийской истории!”
А после эльф отчебучил такую фразу, что даже работяга орк слегка опешил от её вопиющей грубости, и которую после не смог повторить даже при большом желании.
– Ничего, судьба сведёт, ты мне в ответ что-нибудь расскажешь! Чао!
Когда орк только закончил обдумывать его слова, след странного эльфа как ветром сдуло. Орк хмыкнул, но в погоню не бросился; эксцентричный волшебник может и был вероятно нарушителем спокойствия и злоумышленником, готовым ограбить соседа, но он не стоил проблем. Как знать, может в следующий раз от него останется не только цветная паутина, что растворяется как очень плотная и липкая сахарная вата под дождём… Быть может в следующий раз после стычки с ним останутся глубокие царапины и ожоги. Не этого хотелось простому рабочему в конце его дня.
Эльф тем временем добежал до нужного дома и задрал голову кверху; на самом верхнем этаже трёхэтажного многоквартирника виднелось бронированное окно, выходящее прямо во внутренний дворик. Эльф посмотрел на часы – вроде как время пришло – потом посмотрел наверх; кто-то изнутри как обычно открыл оконце и, скорее всего, пошёл заваривать чай.
Эльф, стерев орочью кровь с волшебной иглы, взмахнул ею ещё разок и тихо, почти под нос, нараспев произнёс сложное заклинание:
– Когда душа, расправив крылья, дерзает в сказочный полёт, я вознесусь, не без усилья, во область чистую высот!
В один миг за спиной волшебника хлопнули два широких, сплетённых из текстильных листов и разноцветных ниток, крыла, похожих на крылья летучих мышей. Эльф взмахнул ими и оказался в воздухе. Стараясь не переборщить с ещё малоизученной экспериментальной магией, он поднимался медленно, но верно, стараясь хлопать как можно тише.
В целом, это было излишком заклинания; магия поднимала его в воздух, используя крылья как условность. Если бы заклинание было отточено, волшебник перенёсся бы совсем бесшумно.
На третьем этаже тем временем с рабочего собеседования вернулся молодой черноволосый альв, сейчас разогревавший чайник и готовящий в кастрюле макароны.
Он слегка щурился от солнца, бьющего через открытое окно, но приветствовал его. Свежий воздух, звуки города, отдалённые неразборчивые крики; всё это вносило спокойствие в жизнь, которая сейчас неслась галопом.
Когда альв повернулся к окну, то дёрнулся, застыв на секунду в недоумении и чуть не опрокинув чайник. На подоконнике, улыбаясь, сидел эльф в накладных усах, которые, заметив взгляд альва, отклеил.
