Я видел себя в её словах. Такого же одиночку с ненавистью к миру и воспоминаниями о погасшей любви. Мы с ней – две свечи, что дотлевали каждая на своём подоконнике. По крайней мере, мне точно осталось недолго гореть, если я продолжу в том же духе. Крутить это бесконечное колесо из выпивки, случайных женщин и самобичевания.
Вчера память на автоответчике забилась, но в отличие от слива, куда постоянно попадали волосы Вэлери, эту старую штуковину очистить было проще простого. Всего одной кнопкой. Раз – и нет нескольких недель из чьей-то жизни. Моя стёрлась ещё быстрее – за каких-то десять секунд на том сраном катке «Пасифик Колизея». Но приблизив палец к кнопке, я замер. Я не Шон и не господь бог, чтобы вычёркивать чужие воспоминания с чужого автоответчика. Раз уж они не доходили до нужного адресата, то хотя бы не исчезнут безвозвратно.
И я не стал их стирать. Сел на диван и включил воспроизведение с самого начала. Раз уж автоответчик – единственный, кто всё ещё болтал со мной время от времени, то стоило его хотя бы выслушать.
Самая старая запись звучала в стенах этой квартиры месяц назад, когда у моей жизни уже подспустило колесо, но она не съехала в кювет окончательно. Я как раз заказывал билеты на сайте «Американ Эйрлайнс» на рейс Квебек-Чикаго и капал соусом из ролла с лобстером прямо на ковёр. Прощался с парнями из «Монреаль Канадиенс» до лучших времён и не замечал жалостливых переглядываний. Я один ещё не знал, что лучшие времена для меня давно позади. А эта девушка, что жила по ту сторону автоответчика, как будто уже знала.
– Шон, ты когда-нибудь просыпался утром с ощущением, что твоё сердце не бьётся? Что тебе не хочется вылезать из простыней и умываться, потому что ни один день больше не стоит того, чтобы открывать глаза. Когда-то меня поднимали мысли о нас и музыка, теперь же не осталось ничего. Довольно паршиво прожить жизнь и постареть душой до пятидесяти, правда? Я даже чувствую глубокие морщины на лбу и в уголках глаз, и никакое увлажнение от «Лореаль» не вернёт мне тягу к жизни.
А потом я просто поддался течению её жизни. В ней мелькали важные детали чужого прошлого, а иногда невнятные эпизоды, из которых я никак не мог составить связное нечто. И я стал ждать горящего «глаза» автоответчика, точно незнакомка звонила мне. Точно я – центр её вселенной. Точно без меня она не может прожить ни дня. Она – полная противоположность Вэлери, которая всё испортила. Та Вэлери, которой мне не хватало. Которая должна была ждать моего возвращения, а не прыгать в койку к моему другу. Бывшему другу.
– Мне так тебя не хватает! Все кругом твердят, что пора двигаться дальше. Дженни, Сойер, даже твой отец. Но как я могу впустить кого-то в своё сердце, если там всё ещё живёшь только ты? Это предательство, измена, а я никогда тебя не предам.
Пытаясь представить, как же выглядит эта девушка, мне на ум приходила блондинка с тонкими бровями и вздёрнутым носиком. Бледного полотна её кожи давно не касалась косметика, потому что руки не видят смысла в том, чтобы приукрашивать лицо без этого её Шона. Как мои руки не видели смысла в том, чтобы тягать железо без моей этой Вэлери. Ей может быть как двадцать, так и сорок шесть. У голоса нет возраста, зато у слов есть прошлое. И я пытался разгадать прошлое этой незнакомки по брошенным фразам.
– Видел бы ты меня сейчас, Шон! Хотя, ты наверняка бы даже не взглянул и прошёл мимо. Я уже не та, что была раньше. У меня не блестят волосы, одежда сваливается, а рука… что ж, рука – мой самый главный повод держаться подальше от людных мест.
