– Угадайте с двух раз! – отшучиваюсь я и, склонив голову набок, принимаюсь разглядывать картинки уже в вертикальном положении. – Хотя… хотя, с моей точки зрения, это здорово.
– Рори сказала мне, причем каким-то очень уж обиженным тоном, что вы были его убежищем или что-то в этом роде…
Джейми покачивает головой, пытаясь вспомнить, что именно сказала Рори.
– Нет, наверное, она все же сказала, что вы были его музой.
– Может, и была! Но теперь я вряд ли помню об этом. – Я снова бросаю взгляд на открытки. – Но на этих картинах изображена не я. Это просто невозможно, коль скоро отец ушел от нас, когда мне едва минуло тринадцать лет.
– Пожалуй, вы правы! – Джейми берет одну из открыток и тоже начинает разглядывать ее. – Да, эти образы навеяны не вами. Все это создавалось еще до того, как вы появились на свет.
– Возможно, он рисовал маму, – высказываю я очередную догадку.
– Возможно! – снова соглашается со мной Джейми, возвращая открытку мне. – Не это для нас сейчас главное. Главное – это «Портреты американцев».
– Вы что, зациклились на этом проекте? – осторожно спрашиваю я, продолжая перебирать открытки. Настоящие раритеты! Надо же! Постарался и откопал их для меня. Никто другой ведь и не подумал сделать это. – Вам-то какой резон от «Портретов американцев»? Чего конкретно вы добиваетесь?
– Да ничего я не добиваюсь! Но, думаю, вскоре они нам сделают предложение. Нам – это вам и мне. Возможно, Андерсону. Никто из нас троих пока не засветился в этой программе. Но они еще не определились до конца с форматом. Возможно, будет четыре серии, подробно рассказывающие о том, как протекал процесс вашей реабилитации, как вы снова адаптировались к нормальной жизни. Словом, вернулись в этот мир. На данный момент я веду переговоры.
– Господи! Неужели мы еще не надоели людям? По-моему, телевидение уже просто обкормило нами всех своих зрителей! – восклицаю я, хотя в глубине души отлично понимаю: нет, не надоели. Нет, не обкормило. Мне же слышно из палаты, как постоянно трезвонит телефон на посту дежурной медсестры, а из окна видны передвижные телестанции различных каналов, которые каждый день паркуются у входа в госпиталь. Наша авиакатастрофа стала самой страшной трагедией последних недель, приобретя поистине национальный масштаб. И пока не случится что-то другое – взрыв бомбы, теракт, громкий спортивный скандал или что-то там еще, – интерес к нам не угаснет.
– Если я что и понимаю в своей профессии, так это то, что истории, подобные вашей, всегда находят живой отклик в сердцах слушателей и зрителей. Посудите сами! Вы в общем и целом обычная молодая женщина, одна из многих сотен тысяч других. И вдруг, в одно мгновение, вся ваша жизнь перевернулась. Вы остались живы, но прошлое стерлось из вашей памяти. Многие сказали бы: «Какое счастье!», но есть и другие, кто считает потерю памяти настоящей трагедией. Да! Судьба подарила вам второй шанс. Но вы же сами не просили ее о таком подарке! И вот все эти люди читают о вас и думают: «А что сделал бы я, оказавшись на ее месте? Что?!» Получается, что вы – это они, а они – это вы. Во всяком случае, так они думают, когда видят вас на экране телевизора.
– Понятно. Мне все понятно.
Да, мне все понятно, и я все знаю! Хочется чего-нибудь веселенького.
– Едва ли Андерсон согласится на участие в этом проекте, – добавляю я с сомнением в голосе. – Он теперь не ищет славы. Скорее прячется от нее.
