Так или иначе, я оказался в этом монастыре и вошел во двор. Ты знаешь, каковы особенности архитектуры таких старых построек: главное здание, два длинных боковых крыла, внутренний двор.
– Довольно стандартное кирпичное сооружение конца девятнадцатого века.
– Совершенно верно. Так вот, я заглянул в окно и увидел, как она с фонариком в руке идет по темному, хоть глаз коли, коридору и тихо напевает себе под нос один из своих гимнов. Удивительно, эти гимны, казалось бы, звучат вполне современно, но в них присутствует и нечто средневековое.
– Примерно то, что мы называем искусством Нового времени?
– Да, наверное. Но, как я уже говорил, девочка работает на всемирном религиозном канале. И ее программы весьма традиционны, я бы даже сказал – консервативны: верьте в Иисуса, молитесь о спасении души и так далее. По-моему, она надеется своими песнями и танцами проложить людям дорогу в небеса, особенно женщинам – им, во всяком случае, в первую очередь.
– Продолжай, пожалуйста. Итак, ты следил за ней.
– Да, и думал о том, какая она смелая. В конце концов она дошла до своих комнат, расположенных в одной из четырех башен монастыря, и до меня донеслись звуки запираемых замков и засовов. Тогда мне вдруг пришла в голову мысль, что далеко не многие отважатся бродить по этим темным зданиям, тем более если учесть, что место там не совсем чистое.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, всяких там духов природы, элементалей – так, кажется, называют их в Таламаске.
– Да.
– Так вот. Они обитают там, в этих зданиях. Но для девушки они не представляют опасности. Она для них слишком смелая и сильная. Иное дело – следящий за ней вампир, который стоит во дворе и заглядывает в окно. И вот, представь себе, он слышит возле самого своего уха разговор. За его спиной беседуют двое, и тот, другой, который не наблюдает за мной, говорит: «Нет, я не вижу его в том же свете…» Я обернулся и принялся крутить головой во все стороны, пытаясь отыскать говорившего, вызвать его на бой и сразиться с ним на любом, пусть даже не материальном уровне. И вдруг я понял, что эти мелкие, надоедливые духи-элементали… эти отвратительные существа, поселившиеся в монастыре… скорее всего, даже не подозревают о том, что кто-то – или что-то – находится совсем рядом и разговаривает прямо возле моего уха.
– Лестат, твои речи безумны. Неужели ты утратил свой бессмертный разум? Нет-нет, пожалуйста, не сердись. Я верю тебе. Но давай вернемся чуть-чуть назад. Скажи, почему ты следил за девушкой?
– Мне необходимо было просто ее увидеть. Дело в том, что моя жертва отлично понимает, кто он и чем занимается, и его очень беспокоит, что именно известно о нем властям. Он переживает за дочь, боится, что если ему будет предъявлено обвинение и начнется шумиха в газетах, это запятнает ее репутацию. Он не знает, что никакого обвинения не будет, потому что я убью его раньше.
– Да, конечно, и тем самым спасешь девушку и ее церковь.
– Ничто на свете не заставит меня причинить ей хотя бы малейший вред.
– Ты уверен, что не влюбился? Такое впечатление, что она тебя околдовала.
Я молчал, вспоминая о своей единственной любви.
Это была смертная девушка по имени Гретхен, монахиня. По моей вине она сошла с ума. Дэвид хорошо знал всю историю, равно как и то, что я подробно рассказал о ней и о нем самом в своей книге, сделав их таким образом известными всему миру.
